— Стоять! Стой! Держи вора!
Вот уж никогда бы не подумала, что столица меня встретит именно так!
— Да держите же вы его! Он мою сумку украл!!!
Говорила мне бабуля, что Москва — плохой город, но разве я её когда-нибудь слушала?
Ох и дура!
— Стой! Догоню всё равно! — кричу белобрысому воришке, дёрнувшему у меня сумку, пока я узнавала у пожилой пары, как мне добраться до нужного адреса. — Догоню и придушу! — ору я, активнее переставляя ноги.
Ха! Он не с той связался! У меня за плечами богатый жизненный опыт. И ничего, что мне всего девятнадцать лет. Я пять лет танцами занималась, три года на гимнастику ходила, год на плавание…
— Догоню!
Я близко. Преследую вора, даже не запыхавшись. В кармане коротких джинсовых шорт, как назло, раздаётся попсовая песенка — мелодия вызова. Я прекрасно знаю, на кого именно стоит эта зажигательная мелодия.
Бабулечка… Ох и влетит мне, когда она узнает, что я в Москву рванула! Главное, чтобы опять к участковому не побежала.
Надо ответить.
Достаю на бегу телефон и принимаю вызов:
— Бабуль, у меня всё замечательно! Ты лекарства выпей, пожалуйста. Вот прям сейчас. А я тебе… — щурюсь, видя, как вор замешкался на светофоре. — А я тебе минут через пять перезвоню. Жива и здорова. Ночевала не под открытым небом.
— Мариночка, это что за дела? — негодует моя бабулечка. — Я тебе разве что-нибудь когда-нибудь запрещала? Могла бы предупредить, что у кого-то ночевать останешься…
— Ба! Не сейчас!
Я должна поймать этого гада, пока не загорелся зелёный!
— Стоять, падла! — налетаю на вора, хватаю его за капюшон и праздную победу.
Но не тут-то было!
Гадёныш скидывает мастерку и бросается на проезжую часть, издевательски болтая моей сумкой из стороны в сторону!
Он что, думал, я останусь с его мастеркой дожидаться своего светофора, да?
Не на ту напал!
Срываюсь с места, набираю скорость, мысленно прикидываю расстояние от перехода до ближайших машин, несусь как угорелая через две полосы, как вдруг, откуда ни возьмись он — чёрный бампер.
Падаю. Практически под колёса легковой машины, скорее, толкнувшей меня, чем наехавшей. Выпускаю из рук мастерку и телефон.
Бедро жжёт. Счесала.
Ничего, не помру. А вот воришка…
Смылся! Смылся, гадёныш!!!
— Да что же за день сегодня такой?
— Ты больная? Куда тебя несёт на красный?! Жить надоело?!
Я не привыкшая к крикам. Бабуля на меня никогда не кричала. Я вот этого всего вообще не люблю. Особенно не люблю, когда на меня кричат незнакомые люди.
— Вы что? — выдыхаю я, разглядывая вышедшего из машины мужчину. — Вы сейчас меня обвинять будете? Вместо того чтобы протянуть руку помощи, поинтересоваться моим самочувствием, вы будете надо мной стоять и орать? Да что ж вы за люди здесь такие? А может, у меня перелом? А может, я умираю?
Поправляю лямки на рюкзаке, подхватываю мастерку с телефоном и осторожно привстаю.
— Да стой ты, чокнутая! Помогу.
Наглый тип зачем-то тянет ко мне свои по-мужски красивые руки. Жилистые, большие, грубоватые, с шероховатостью на подушечках пальцев.
— Это был сарказм. Со мной всё в порядке. Немного бедром ударилась и всё. Сгруппироваться успела. А вот сумку жалко… — игнорирую его руки, встаю сама, тяжело вздыхая.
— Сумку? — мужчина зачем-то заглядывает под колёса своей машины.
— Там сумки нет. — вздыхаю я. — Сумку у меня около вокзала спёрли. Я за вором побежала, а тут… а тут вы! Догнала ведь почти! Если бы не вы… Ой, ба, там же ещё и документы! Хана! Всё, бабуля меня теперь точно убьёт.
— Догнала вора?
Карие глаза осматривают меня с лёгким недоумением и явным недоверием.
Мне становится обидно.
— Вот это видели? — трясу мастеркой перед крупноватым и кривоватым носом. — Я его уже поймала. Не удержала, правда, но со второй попытки точно бы поймала. И придушила бы!
