Я вижу, как закрывается портал, и понимаю, что это конец.
Желтые огоньки угасают, а вместе с ними и моя надежда. Легкий хлопок, и я остаюсь одна. Неужели, это все? На глаза накатываются слезы, становится тяжелее дышать.
Разве может моя жизнь закончиться в одиночестве по ту сторону жизни?
Да, я всю жизнь старалась отгородиться ото всех, остаться одна. Но сейчас, видя перед собой лишь пустошь и слыша завывание ветра, я чувствовала такую горечь, которую не испытывала никогда.
– Эрик!
Глупость какая! Он же все равно не придет, он же не сможет. Или не захочет? Эта мысль больно кольнула прямо в сердце. Я опустилась на землю и собрала горсть песка с дороги. Это все, что осталось мне на долгие годы. Одиночество, ветер и пустошь Загробного мира.
Но я сильная, я не сдамся. Если нужно, отстрою этот мир заново. Как говорят – «русские не сдаются»? Вот и я не сдамся, не отступлю, но найду способ вернуться. Надеюсь, со своей стороны он тоже ищет возможность найти меня.
– Люблю тебя, – сорвалось с моих губ, потонув в голосе ветра.
Дура, почему я не говорила этого раньше? Когда он дарил цветы, держал меня за руку, заступался перед разъяренной толпой? Что имеем, не ценим, потерявши плачем? Дурацкий день поговорок! Горячая слеза обожгла щеку, я смахнула ее и поднялась на ноги.
Даже не надейтесь, что я пропаду! Выживу, найду Эрика и обязательно отомщу тому, кто упрятал меня в Загробный мир!
***
Граф Грейрок сидел на облезлом стуле у постели жены и смотрел в ее стекленеющие глаза. Он знал, что это был последний раз, когда он видит ее такой красивой, безмятежной и как будто живой. Руки графа дрожали, пытаясь удержать похолодевшие пальцы, уголок рта дергался в попытках сдержать крик отчаяния. Невероятную боль потери можно было понять, лишь увидев трясущиеся плечи графа и красные от слез глаза. Он слышал только стук своего сердца и не мог понять, чего хочет больше – чтобы оно остановилось навсегда или стало биться сильнее. С усилием сделал вдох, и воздух продрал грудную клетку, казалось, забывшую, как дышать.
– Матиас, – тронул его за плечо седовласый доктор, – оба мальчики.
Граф смахнул руку друга. В один момент жизнь его остановилась. Крик близнецов эхом разлетался по стенам замка. Он уже их ненавидел, только не мог выбрать, кого больше – старшего или младшего из них. Если бы был один – Нулара выносила бы, справилась. А так…
– Ты должен посмотреть на детей, – семейный врач, знавший их семью многие годы, не реагировал на грубость друга, – это твои сыновья, они лишились матери. У них есть только ты.
Матиас Грейрок так и не определил, что для него важнее – любить или ненавидеть. Он прислушивался к себе. Сердце стучало, отбивая секунды, заставляя его жить дальше.
Пересилив боль, граф взглянул на детей. Увидел черты любимой жены в них, и так и не смог к ним приблизиться. Они украли ее жизнь. Они украли его любовь. Богиня Ана, как же ты жестока!
– У них нет никого! – Матиас встал, закрыл глаза жене и вышел из комнаты.
Дверь с шумом захлопнулась, два младенца, лежащих на столе, заплакали. Врач достал платок, вытер капли пота на лбу и повернулся к служанке.
– Лора, пока граф не оправится, тебе придется позаботиться о детях.
Нянюшка кивнула и дала распоряжение горничным. Те, умиляясь, принялись пеленать детей, а сама она спустилась на кухню, достала крынку молока и поставила ее на печь. Смахивая слезы, она механически выполняла привычные действия.
Пожилой доктор прошел в кабинет, где сидел граф. На столе стояла откупоренная бутылка аконита и стакан с мутной коричневой жидкостью.
– Матиас, – начал старик, сев напротив графа, – я бы не стал беспокоить тебя в такой час. Но ты сам понимаешь…
