Небо было похоже на замызганное стекло, и тусклое закатное солнце странно подсвечивало тучи у горизонта. Егор, стоя в тамбуре, мял в руке сигарету и лихорадочно пытался сообразить, сколько минут осталось до переноса. По его расчетам, электричка должна была вот-вот проскочить мембрану, и он уже весь извелся от нетерпения.
Со стороны горящего города показался закопченный «зилок». Он прыгал по ухабам, ежесекундно рискуя вылететь с дороги в канаву. Серая пыль фонтаном летела из-под колес. Машина скрылась за пологим холмом, но уйти далеко ей не удалось. Хищно распластанный вертолет – кажется, это был «камов» новой модели – завис над полем, и его скорострельная пушка вступила в дело. Потом вертолетчик, видимо, засек еще какую-то цель, и ракета, сорвавшаяся с пилона, оставила в воздухе дымный след. За холмом что-то радостно полыхнуло.
Летающий хищник медленно, словно нехотя, развернулся в сторону железной дороги, и Егор вдруг почувствовал себя очень маленьким, слабым и беззащитным. Он отчетливо осознал, что все эти ПТУРы и прочие железяки, которыми щедро увешан «камов», в мгновение ока разнесут вагон на куски. Егор застыл неподвижно, и в этот момент произошел перенос.
Егор ощутил толчок, у него перехватило дыхание и резко потемнело в глазах. А когда он пришел в себя, вертолета за окном уже не было, и даже небо стало другим. Пепельные тучи исчезли. Вместо них над холмами висели обычные облака. Накрапывал легкий дождь. В пределах видимости ничего не горело, не взрывалось и не отравляло местную экологию.
Он был дома.
Егор, наконец, закурил помятую сигарету. Глубоко затянулся, потом порылся в сумке и, достав коньячную флягу, сделал большой глоток.
«Вот гадство, – подумал он. – Ну их на фиг, такие рейсы». Иные миры – это, конечно, познавательно и занятно, но можно ведь остаться без головы. Сейчас вон локальная войнушка попалась, а в следующий раз вообще отправят в какую-нибудь ядерную пустыню. А что делать? Курьер – профессия подневольная…
Надо, надо менять работу. В школу устроиться, например – преподавать детишкам историю. Сколько получает учитель у нас в Союзе? Рублей сто двадцать, кажется? Да, негусто. Зато стабильно и каждый месяц.
Электричка уже подбиралась к окраинам Чернодольска, и Егор жадно вглядывался в знакомый с детства пейзаж. Вот гора Ящерка с заброшенной каменоломней на склоне, вот лесополоса, за которой начинаются жилые кварталы, а вот и бетонные гаражи потянулись нескончаемой вереницей.
Егор вытащил из сумки мобильник. Телефон, последние две недели твердивший, что сеть недоступна, теперь ожил и радостно присосался к ближайшему ретранслятору. Ого, сколько звонков пропущено! Даже из Москвы пришло сообщение – от Артема, бывшего одноклассника. Собирается приехать на днях. Ну что ж, устроим с ним совместный загул… Впрочем, это еще успеется. Сейчас надо пару дней отлежаться. Доберусь до дома – и спать!
Электричка заползла на вокзал, и Егор отметил обилие ментов на перронах. Ловят кого-то, что ли? Ладно, главное – не меня.
Один из патрульных автомобилей торчал у выхода на привокзальную площадь, и в нем была какая-то странность. Егор не сразу понял, в чем дело, и пару секунд стоял, тупо разглядывая машину. Но потом до него, наконец, дошло.
На дверце было написано не «милиция», а «полиция».
Что за хрень? Он растерянно огляделся и чуть не выронил сумку от изумления. Вместо портрета генсека и красного флага с серпом и молотом над площадью висел какой-то непонятный плакат – медведь под сине-красно-белым полотнищем. А там, где раньше было написано: «Решения XXXII съезда КПСС – в жизнь!», теперь говорилось о предстоящих выборах в краевую думу.
На месте шашлычной оказался «Макдоналдс» самого что ни на есть буржуйского вида, а в пивном ларьке предлагали загадочные хот-доги. И вместо привычных «Жигулей» с «Москвичами» по площади раскатывали явные иномарки.
