Он бежал почти час, кровь сочилась сквозь рубаху, перед глазами мелькали малиновые и белые искры, гнев заливал голову, а мысли, словно рой надоедливых пчел, не просто одолевали, норовили ужалить, но, как ни странно – это тоже помогало двигаться вперед. «Чертов бардак! Хуже, чем в девяностые! Что за отморозки на меня напали? Чего им было надо? Почему всего в каких-то полутора сотнях километров от столицы нашей родины толпа бандитов наглым образом может ограбить или даже убить человека? Неужели, ради машины? Да, убивают и за меньшее… А ты подставился как придурок! Вот теперь топай неизвестно куда без машины, телефона, документов и наличных денег.»
И кем вообще надо быть, чтобы буквально посреди бела дня, в паре десятков километров от санатория, где он отдыхал, напороться на каких-то бандитов.
Когда они вышли из перелеска и окружили его машину, он ни на секунду не обеспокоился. «О чем вы, господа? Совсем из ума выжили? Что значит – давай телефон и входи из машины? Да я сейчас позвоню куда надо, и вам конец! Да вот сейчас вывернет из-за угла встречная машина…»
Но, увы, телефон выбили из рук, а машин все не было. Зато у этих ублюдков было оружие. Он пытался поспорить и потом даже откупиться, но наличные он не успел снять со счета, а кредитку, часы и сотовый они забрали. Пришлось подчиниться, хотя бы для виду. А когда понял, что это не шутки и стал сопротивляться, они очень быстро оттолкнули его от машины и уложили на землю, пригрозив расстрелять.
Почему-то со стороны казалось постыдным, что он не смог воспротивиться шести бандитам, однако он не спецназовец, а они, не раздумывая, пустили в ход оружие. Он все-таки вывернулся, кого-то из них ударил, с кого-то попытался стянуть маску. Но все его сопротивление закончилось очень быстро. Как в плохом боевике – раздался выстрел, он упал и схватился за бок, который будто обожгло огнем. На секунду сознание померкло, а когда он очнулся, ни бандитов, ни машины уже не было.
Он осмотрел рану, она была небольшая. Да, рваная и болезненная, она кровоточила, но с ней можно было жить и взаимодействовать. А еще было пальто. Правда, испачканное и разорванное, но он не успел согреться в машине и его снять. То еще везение.
А еще он понимал, что скоро наступит ночь – до санатория, пешком и раненый – он не добежит, в округе нет следов человеческого пребывания, только перелесок с обеих сторон дороги, а на дворе начало марта. Надежда была лишь на то, что лесок небольшой и через пару километров ему повезет выскочить к какому-то жилью. Дольше он не продержится. Черт бы побрал всех воров вместе взятых!
Он сошел с дороги и рванул через перелесок, пока были силы. Гнев и опасения за семью гнали его вперед, но он и не подозревал, как ему повезло. Он бежал в правильном направлении. Уже спустя час он оказался на опушке, к которой примыкал небольшой городок. Молодой человек понятия не имел, что это за место, что в нем делать без денег, документов и раненому, а от усталости ничего нормального придумать никак не мог. Конечно, нужно было идти в больницу, но силы были на исходе, он замерз, а кровь из бока продолжала сочиться. На улице стремительно смеркалось, и он боялся – да нет, наверное, не смерти, скорее, он опасался за своих – маму и младшего брата. Ведь сам он, как старший, всегда ощущал за них ответственность, никогда не боялся брать ее на себя, берег их и, конечно же, не хотел огорчать новостью о собственной смерти. Он усмехнулся. Вот уже и бред.
И тут пошел дождь. Не ливень, конечно, но даже моросящий, ему, продрогшему до костей, был совершенно не нужен. То ли от переутомления, то ли от потери крови он практически ничего не видел, только на автомате продолжал шагать по дороге, стараясь не качаться, пропустил перекресток, свернул за угол и шагнул в чью-то распахнутую калитку.
