Юный Морвиль поздно вернулся домой, и отец на него накричал.
– Если ещё раз придёшь так поздно, я сам запру тебя в комнате, ― сказал он, сжав челюсти и нахмурив брови.
Возмущению Морвиля не было предела. Как любой тринадцатилетний мальчишка, он считал себя взрослым и ненавидел, когда родители его в чём-то ограничивали.
– Ты с ума сошёл! ― возмутился он. ― У тебя помешательство из-за твоих сказок!
– Это не сказки! ― в ответ крикнул отец. ― Белая Дева реальна, как и история нашей семьи. Завтра мы уезжаем, пока она нас не нашла. Иди собирайся!
– Ты с ума сошёл, старик, ― бросил Морвиль и хлопнул дверью комнаты.
Отец услышал, что недалеко от Аксома заметили странную белую девушку, ― с того момента и началось его помешательство. Он искренне верил в сказку о том, что их род идет от самой Ледяной Королевы, а семью преследует убийца. Когда Морвиль был моложе, он верил в эту историю, но сейчас считал глупостью.
Морвиль в гневе открыл шкаф и бросил вещи на кровать, потом остановился. Он не хотел уезжать, здесь его дом и друзья. Наверняка ещё можно было что-то сделать, каким-либо образом переубедить отца. Морвиль перебирал в уме идеи, но ничего толкового не приходило. Юноша разочарованно схватился за голову двумя руками и с силой её потёр, пытаясь хоть таким образом заставить себя думать, но вместо этого лишь спутал тёмные волосы. А потом он услышал звук открывающейся двери и чужой голос. Морвиль из любопытства приоткрыл дверь, и в щёлку заметил девушку с белыми волосами. Отец, что был крупнее и выше её, с опаской попятился назад.
– О, вижу, ты знаешь, кто я.
Её алые губы растянулись в улыбке.
– Белоснежка, ― прошептал отец, отступив ещё на несколько шагов.
Морвиль не видел его лица, но буквально в каждом движении сквозил страх. Со стороны кухни послышался звук разбитой посуды ― несколько минут назад Морвиль видел мать в заботах по дому.
– Да, это я.
Белоснежка ещё шире растянула алые губы, жёлтые глаза блеснули в полумраке. А в следующее мгновение её рука молнией пробила грудь отца. Белоснежка вытянула руку с любопытством рассматривая кровь на белой коже. Отец рухнул на пол, мать закричала. Белоснежка с наслаждением облизала кровь со своих пальцев, затем лениво перевела взгляд в сторону кухни.
– Не стоит так кричать, ― спокойно произнесла она. ― Я всего лишь исполняю свою клятву.
А потом Белая Дева со скоростью молнии бросилась в сторону матери. Ещё один крик. Звук падения.
Морвиль отпрыгнул от двери, его сердце бешено колотилось. Несколько секунд он смотрел на деревянные доски перед собой, а затем сообразил закрыть дверь. Но только Морвиль двинулся, как та открылась, и на пороге стояла она ― Белая Дева. Белоснежка словно явилась из детского кошмара: бледная, как мертвец, длинные когти и жёлтые глаза. Белоснежка жутко улыбнулась, и Морвилю показалось, что он увидел острые зубы, словно у монстра из страшной сказки. Из его горла послышался скулящий звук, Морвиль попятился назад.
– А вот и последний, ― улыбнулась она.
В этот момент Морвиль нашёл в себе силы, бросился к столу, схватил стул и выставил перед собой. Белоснежка спокойно проследила за ним взглядом, а потом звонко рассмеялась.
– Против меня это не поможет.
– Уходи! ― глупо крикнул Морвиль, сходя с ума от ужаса. Желая, чтобы мир перестал раскалываться на куски. Желая, чтобы его родители остались живы, чтобы кто-нибудь пришёл и помог. Хоть кто-нибудь!
– Нет, не уйду, увы. Ты должен принять расплату.
Белоснежка шагнула вперёд, а Морвиль бросил стул. Она лёгким движением откинула его в сторону. Морвиль готов был кричать, кидаться на неё с кулаками, биться, как загнанный зверь. Белоснежка не спешила, она наслаждалась, улыбалась, медленно шла к Морвилю и легко бы его убила, но в дверном проёме показались родители и со спины схватили Белую Деву. Вначале Морвиль по-детски обрадовался, что они живы, а потом Белоснежка отбросила мать в стену, и он увидел, что голова её неестественно вывернута, а серое платье залито кровью. Мёртвая мать поднялась и вновь кинулась на Белоснежку, та тем временем отбросила отца, и вновь мать. Белая Дева с любопытством посмотрела на Морвиля. Тогда он ещё не понимал, что сам оживил отца и мать.
