– Скотти, идем ужинать!
Юноша отложил в сторону перочинный нож, взял холщовую сумку и зашагал к дому. На крыльце он остановился, прикидывая, куда бы поставить башмаки, чтобы не получить оплеуху от отца. Окинув тоскливым взглядом угол, где стояли рыболовные снасти, он шагнул в столовую, едва не споткнувшись о старый потертый сервант. Кроме серванта в столовой стоял вытянутый прямоугольный стол, за которым уже сидели мать и младший брат Джорди, в углу помещалась небольшая тумба. На тумбе, кроме вазы с гвоздиками, стоял горшок со свежим парным молоком, которое мать каждый вечер выменивала у Дикенсонов. Старая Нэн заканчивала накрывать на стол, братишка приветливо махнул юноше. Скотти сел за стол, и, кивнув матери, взял из хлебной корзины краюху.
Дверь отворилась, и на пороге показался хозяин дома. Грузный мужчина с красным от пота лицом шумно прошагал в столовую и уселся за стол. Некоторое время ели молча. Отец сегодня выглядел недовольным. Доев похлебку и запив ее пивом, он устремил взгляд на юношу.
– Мне кажется, мой сын превратился в настоящего бездельника. Никакой пользы, одни убытки.
– Но, Эдвин! Он помогает тебе работать в поле и время от времени приносит в дом рыбу и птицу.
– Молчи, Крис! Сын стал настоящим лентяем. И поэтому с завтрашнего дня он будет проводить все время со мной в поле до конца сезона, а там посмотрим.
Хозяин дома допил пиво и, встав из-за стола, вышел во двор. Юноша, бросив недоеденную краюху, рванулся было за ним, но мать схватила его за рукав рубахи.
– Скотти, ты же знаешь, что с отцом нельзя спорить! Его жизнь тяжела, он работает с утра до ночи, чтобы прокормить меня, тебя и Джорди. А его здоровье, и так не железное, постепенно ухудшается. Он стал часто хрипеть и бредить во сне: годы и работа берут свое.
– Ма, перестань!
– Не спорь и сделай так, как он сказал. Не хватало нам еще семейных раздоров в эти трудные времена!
– Ма, а почему ты все время говоришь, что нам тяжело жить? – подал голос Джорди. – У нас почти каждый день есть свежий хлеб и молоко, Скотти иногда угощает меня вкусной рыбой и ягодами из леса!
– Довольно! Марш спать оба!
Братья переглянулись и уныло побрели в спальню.
– Доброй ночи, Скотти, – пробормотал Джорди. Спать ложились, как обычно, одетыми. Холодные вечера позднего августа постепенно давали о себе знать.
– Доброй ночи, братишка, – ответил юноша и повернулся набок. Было слышно, как у соседей в хлеву мычит корова, ржут лошади в стойлах и ветер раскачивает незакрытые ставни.
Смеркалось. Нэн поднялась из кухни, чтобы потушить светильник. Хозяин дома вернулся со двора и громко хлопнул входной дверью. Двери в это время года редко запирались на засовы: не от кого было закрывать, потому что сторонний человек появлялся в этих краях довольно редко, а диких зверей можно было не опасаться. Но порывы холодного ветра все чаще врывались в дом по ночам, предвещая наступление осени. Кроме того, сохранились некоторые суеверия, без них не обходится почти любое человеческое общество. К счастью, здесь они были достаточно примитивны и часто подвергались сомнению служителями местной церкви, расположенной на холме за полем, куда фермеры каждое утро выводили скот.
Джорди некоторое время ворочался на тюфяке, но вскоре успокоился и притих. Прислушиваясь к его мерному посапыванию, Скотти осторожно встал и, стараясь не скрипеть половицами, вышел из спальни. В доме было тихо. Юноша подошел к окну, дождался, пока утихнет порыв ветра, открыл ставни и выпрыгнул наружу. В этой части дома ночью редко кто появлялся, кроме того, юноша рассчитывал вернуться до рассвета.
