Свергнутая с небес

«Это все происходило на моих глазах… Он долго стоял на одном месте и, видимо, устал ждать. Я чувствовал, как с каждой минутой отчаяние этого человека росло, лицо его менялось при виде очередной, проходящей мимо него девушки, оно становилось все печальнее и печальнее. Другой бы на его месте закурил, затянулся бы сладким спасительным дымом, но он не курил, не грыз ногти и не проделывал ничего такого отталкивающего, что мог бы делать, зная, что его никто не видит, что никто за ним не наблюдает. Было в его облике что-то безнадежно романтическое, угадывались душевная тонкость, выразительность порыва… Да, он постоянно порывался уйти, но прежде поглядывал на часы. Он часто поглядывал на часы и на простирающийся перед ним и уходящий вдаль золотой от осенних листьев бульвар, еще некоторое время тому назад обещавший ему чудесную по своей значимости картинку, фрагмент мелодраматического фильма, где в замедленном темпе навстречу мужчине бежит ослепительной красоты женщина…

…Он держал в руках зонт. Черный зонт-трость. Он ему явно мешал, мужчина часто нервно перебрасывал его из одной руки в другую и, как мне думается, хотел бы от него избавиться, настолько он нелепо и неуместно смотрелся здесь и сейчас, потому что дождя не было. А над верхушками старых разросшихся тополей оранжево блестело солнце.

И вдруг мужчина замер. На узкой дорожке показалась она. Женщина. Совсем молодая. В джинсах и свитере. На голове красный маленький берет. Высокая, худенькая. Как же она улыбалась! И он, как мне показалось, чуть ли не застонал, бросившись ей навстречу. Она тоже побежала, придерживая на голове берет. Они летели друг к другу, тяжело дыша не столько от бега, сколько от счастья. Встретившись, они буквально слились воедино и замерли, чуть покачиваясь ставшим теперь их общим телом. И так стояли долго, очень долго, еще не веря в счастье этой, как я понял, долгожданной и невероятной встречи. Так страстно и восторженно встречаются люди, разлученные невообразимыми обстоятельствами, временем или расстоянием».

Василий Китаев, двоюродный брат Игоря Шубина, настолько гармонично вписался в коллектив агентства, что Крымов, поначалу воспринявший его просто как пригретого на теплом месте родственничка, стал относиться к нему так, словно знал его долгие годы и уже много лет дружил с ним. Китаев оказался интересной личностью. Крымов уважал уверенных в себе и сильных людей и удивлялся, как это при такой яркой внешности (Василий был обаятельным блондином, с крепким красивым телом и порывистыми движениями) он спокойно относится к женскому полу. То, что он настоящий мужик и никакой не «голубой», Крымов понял еще летом, когда однажды утром, придя в агентство, застал там Китаева с двумя девушками… Но такие праздники Василий позволял себе редко, когда не было работы и у него появлялось свободное время. В остальном же он вел себя довольно скромно, много работал и уже очень скоро показал себя человеком грамотным, с аналитическим складом ума и владеющим удивительным даром интуиции. Так вот и случилось, что на смену ушедшей в декретный отпуск Татьяны Бескровной в детективном агентстве Земцовой появился не менее ценный работник Василий Китаев. С его приходом в агентстве произошли определенные преобразования: в помещении офиса был сделан небольшой ремонт, в результате которого один из пустующих кабинетов переоборудовали в небольшую, но очень удобную кухню, где Василий, прирожденный повар, готовил еду для своих новых друзей. В отличие от Крымова и Шубина он не курил, и все то время, что его коллеги проводили, размышляя, за курением, Василий стоял за плитой.

В тот осенний промозглый день, когда Шубин с Крымовым спали, запершись, в своих кабинетах, а Василий готовил на кухне мясной рулет, в агентстве раздался звонок. Василий, убавив огонь в духовке, пошел открывать. На пороге стояла девушка в черном пальто, мокрая, с порозовевшим от холода лицом и пахнувшая осенними листьями.