– Странно, что они еще не улетели на зиму.
Джойс Нагроски взглянула на спутника. Тот, стоя на краю пруда, отламывал маленькие кусочки от ломтя белого хлеба и бросал в воду. С полдюжины уток собрались около берега и, вытягивая шеи каждый раз, когда рядом падал кусочек, проворно хватали угощение округлыми клювами. Едва хлеб исчезал, утки таращились на людей, жадно и нетерпеливо ожидая следующей подачки.
– Не все утки улетают зимой на юг, – сказала Джойс. – Если холодно не настолько, что лапы замерзают, они могут спокойно дотянуть до весны.
Тед, весело улыбаясь, повернулся к ней:
– А я думал, ты ушла на пенсию. И потом, ты вела английский, а не биологию.
Джойс не смогла сдержать смех:
– Наверное, если человек был всезнайкой, таким и останется.
Даже в свои шестьдесят с лишним Тед Бойкин оставался привлекательным: густая шапка белых волос, подстриженная бородка в тон и изумительные голубые глаза. Когда Тед работал директором школы, в которой преподавала Джойс, он всегда был гладко выбрит, и хотя Джойс оставалась равнодушна к растительности на лице, ей нравился проказливый вид, который ему придавала бородка. Джойс проработала с этим человеком больше двадцати лет, и хотя она уважала его, считая даже в некотором смысле своим другом, влюблена в него не была. И вот как все обернулось. Жизнь, несомненно, играет с нами забавные шутки. Иногда прямо-таки до истерики.
Стоял вечер раннего ноября, и хотя днем ещё было более или менее тепло, теперь, когда солнце опустилось к горизонту, становилось прохладно. Тед в своей коричневой куртке чувствовал себя вполне комфортно, а вот Джойс перед выходом накинула лишь синюю ветровку, и та не особенно спасала от промозглой сырости, тем более под ней была только футболка. Джойс жалела, что не захватила из квартиры хотя бы шапку или шарф.
«Откуда такая внезапная безмозглость, дорогая? – спрашивала она себя. – Не потому ли, что ты капельку разволновалась перед рандеву с мистером Бойкином возле утиного пруда?»
Джойс хотелось убедить себя, что эта мысль смехотворна. Ради бога, она же не маленькая. Отнюдь не маленькая, если честно: пусть не ростом, так по меньшей мере вширь. А пруд едва ли подходит на роль аллеи влюбленных. И все же она не могла не признать, что какая-то неловкость присутствовала. Джойс была одинока вот уже несколько лет, с тех пор как умер муж, и, хотя она по нему скучала, за все это время ни разу не почувствовала желания подыскать замену. Но неделю назад она столкнулась с Тедом – чуть ли не в буквальном смысле. Она задним ходом выкатывалась на своем «Вольво» со стоянки перед домом, а Тед в это же время проезжал перед зданием. Он едва успел остановить «Бронко» вовремя, чтобы не вмазаться ей в задок (прислушайтесь к фразе!), и вот тогда-то они и обнаружили, что после смерти супругов оба продали дома и переехали в жилой комплекс «Арбор Вейли». Оказалось, что Тед обитал в соседнем здании уже два года, и никто из них не догадывался, что другой совсем рядом. Мир тесен, и все такое.
На следующий день они встретились за ланчем, а чуть позже – за ужином. За последнюю неделю они встречались несколько раз, но Тед все это время вел себя как истинный джентльмен: не пытался ее поцеловать и даже за руку не брал. Честно говоря, Джойс это даже поднадоело. Она хотела, чтобы поведение Теда наконец сдвинулось с мертвой точки. Сама она отнюдь не была скромницей и сделала бы уже первый шаг, если б Тед не вел себя так осторожно. Джойс вовсе не хотела отпугнуть его излишней прямотой, типа «Как думаешь, не пора ли нам заняться сексом? Мы все же не молодеем». Почему-то она полагала, что такое не пройдет.
