Над колодцем (его, может, не было вовсе),
В середине двора (двор тот был, это точно),
Вот не помню, весна была или осень,
Журавли пролетали. Я видел воочью.
Журавли эти были черны и громадны,
Треугольные…
Да, да, это поразило больше всего!..
Медленно махая крыльями-лопастями, как тихие чёрные самолеты, они проплывали надо мной, один за одним. У всех по-журавлиному вниз была опущена тонкая с широкой ступнёй нога, которой они работали в воздухе, словно ластой.
Я стоял, крепко держась за высокий сруб колодца и, запрокинув голову, смотрел в серое небо. Было страшно, тревожно…
Наконец они, мягко опираясь на плотный воздух одною ногой, опустились на нашей крыше и стали смотреть вниз, на меня – печальными, хищными глазами.
О, это были скорее орлы или кондоры непомерной величины, только я знал – это журавли! Но что они хотят? Зачем они прилетели, такие?
Я ждал их, звал, но я никогда не видел их прежде и думал, что они принесут счастье, а они?
Я ждал чего-то, как и они… но чего?
Не дождались тогда ничего эти птицы,
Улетели, тревожного неба невольники,
Улетели, пропали…
Мне снится и снится:
Чёрные треугольники.
***
Если, как всплеск, в человеке – боль,
Первое, что облегчает, – крик.
Если зажать человеку рот,
Крику на помощь рванётся – стон.
Если стонать уже нечем,
То…
Он утешился, человек.
***
Вечеp.
Опять фонаpщик-стаpик,
С котоpым я столько лет незнаком,
Лампочки синие звёзд
Медленно
ввинчивает
в чёpную
сеть
небосвода…
Котоpый вечеp подpяд
Кpасноватым огнём наполняет
Фонаpь кpуглобокий луны
Над Пушкиным в бронзе,
Стаpинный…
***
Комар
Опускается на руку
