Эти леди со змеями вместо волос успели всерьез поднадоесть Перси.
Они должны были умереть три дня назад, когда он сбросил на них ящик с шарами для боулинга в дисконт-центре Напы. Они должны были умереть два дня назад, когда он переехал их на полицейской машине в Мартинесе. Они определенно должны были умереть этим утром, когда он отсек им головы в парке Тилден.
Но сколько бы раз Перси их ни убивал и ни смотрел, как они обращаются в пыль, они продолжали возвращаться подобно огромным и злым клочкам пыли. У него даже не получалось от них оторваться.
Поднявшись на холм, он остановился перевести дух. Сколько прошло времени с их последнего убийства? Может, часа два. Дольше они мертвыми еще не оставались.
Последние несколько дней он практически не спал. Ел все, что удавалось стянуть: желейных медведей из торговых автоматов, засохшие рогалики, даже фастфудный буррито – ниже падать уже просто некуда. Одежда его была вся порвана, местами прожжена и в пятнах от слизи чудовищ.
Единственная причина, почему он все еще был жив, заключалась в том, что эти две леди со змеиными шевелюрами – они называли себя горгонами – тоже не могли его убить. Их когти не оставляли на его коже ни царапины, а зубы ломались всякий раз, когда они пытались его укусить. Но долго так продолжаться не может. Вскоре Перси свалится в изнеможении, и тогда, как бы ни было трудно покончить с ним, он не сомневается, что горгоны найдут способ.
Куда бежать?
Он посмотрел по сторонам. При других обстоятельствах он полюбовался бы видами. Слева поднимались волны золотых холмов, пестрящих озерами, кляксами лесов и парой-другой стад коров. Справа тянулись равнины Беркли и Окленда – бескрайняя шахматная доска городских районов, миллионы жителей которых явно будут не в восторге, если их утро омрачит встреча с двумя монстрами и грязным полубогом.
Еще дальше к западу поблескивала серебристая дымка залива Сан-Франциско. За ним простиралась стена тумана, и лишь верхушки небоскребов и башни моста «Золотые ворота» указывали на скрывающийся под ней город.
В груди Перси стало тяжело от неясной печали. Что-то подсказывало ему, что он уже бывал в Сан-Франциско. Город имел какое-то отношение к Аннабет – единственному человеку из его прошлого, кого он не забыл. Но воспоминания были раздражающе тусклыми. Волчица обещала, что он снова увидит Аннабет и вернет себе память – если его путешествие завершится успехом.
Может, пересечь залив?
Идея казалась заманчивой. Даже отсюда он чувствовал мощь океана, таящегося сразу за горизонтом. Вода всегда возвращает ему силы. Особенно соленая. Он сделал это открытие два дня назад, когда задушил морское чудовище в проливе Карквинес. Может, в заливе ему удастся разобраться с горгонами раз и навсегда – утопить их с концами? Но до берега минимум две мили. Ему придется пересечь целый город.
Но заколебался он по совсем другой причине. Волчица Лупа научила его обострять чувства – доверять инстинктам, ведущим Перси на юг. Его внутренний радар «дом» пищал сейчас как сумасшедший. Конец путешествия был уже близок – практически у него под ногами. Но как такое возможно? На холме было пусто.
Ветер сменился, и Перси уловил кислый запах рептилий. В сотне ярдов[1] ниже по склону в лесу что-то двигалось – трещали ветки, шуршали листья, им вторило шипение.
Горгоны.
Уже в миллионный раз Перси досаждали их чувствительные носы. Они постоянно говорили, что могут учуять его, потому что он полубог – сын-полукровка какого-то древнеримского бога. Перси пробовал изваляться в грязи, переходил реки, даже сунул в карманы ароматизаторы воздуха, из-за чего от него теперь пахло как от новенького автомобиля, – но, похоже, замаскировать полубожественную вонь было сложно.
