Наумовна полила решившие зацвести зимой фиалки. Ну, что за дурная привычка у них вечно в самые холода цвести? У всех весной распускаются, а у неё вот такие неправильные. Она отставила маленькую лейку в сторону и полюбовалась на бархатные цветочки. От любования её отвлек телефонный звонок на стационарный телефон. Посреди ночи на него мог позвонить лишь один человек, страдающий такой же бессонницей, как и Наумовна.
– Гриппка, ты спишь что ли? – Подозрительно спросила Марька.
– Макаровна, ты время видела? – С подозрением спросила Шмелёва. – В такую пору даже кукушки в часах куковать боятся, а ты мне звонишь.
– Так я тебе из-за этого и звоню. Из-за времени, – в трубке раздалось напряженное сопение. – У нас тут у подъезда ЧП какое-то случилось.
– Какое? – Голос Наумовны стал ещё более подозрительным.
– Громкое, – обрадовала её старая подруга. – У нас тут мужик какой-то уже часа два со снежной горки кричит какую-то Улю. Или Юлю. Или Элю. Тут непонятно всё. Но мужик до чего страшный… Его даже наши подъездные бить боятся.
– И что? Мне-то ты чего звонишь? – С недоумением спросила Агриппина.
– Ну, как же? Ты же сама всё время говоришь, что людям надо помогать. Вот и иди помогай, – Марька, кажется, нашла решение для проблемы, возникшей аккурат за два дня до нового года.
– Я? – Удивилась Наумовна.
– А кто же, – хмыкнула Макаровна. – Жду через десять минут у подъезда, – добавила она и положила трубку.
И что было делать? Пожилая женщина со вздохом отправилась одеваться. Не бросать же этих несчастных на произвол судьбы.
– У-у-уля-ля-я! – Парень действительно орал нечеловечьим голосом. Причем, «Ля» у него было прекрасно поставленным. – Э-э, Ю-у-уля-я! – Фигура, не дающая спать целому району, торчала на вершине детской горки и смотрела на подъезд Макаровны. Туда, собственно, и приходился основной акустический удар сей незамысловатой арии. – Ну выходи уже! На кого ты меня променя-я-а-ала-ла-ла? – Пропел он последнее.
Марька уже топталась у подъездной скамеечки и сурово косила глазом в сторону нарушителя спокойствия. За её спиной терлись четверо местных мужиков, явно пребывая в нетерпении. Но никто вперед пенсионерок не лез. Местным жителям уже стало казаться, что нет ничего страшнее, чем попасть в цепкие руки этих двух сводниц и заполучить свою вторую половинку на всю жизнь. Особенно опасливо себя в этом дворе вели городские гопники, уже выхватившие несколько раз тростью по хребтине за всякие непотребства. А этот, похоже, в этом дворе раньше и не бывал, так как вел бы себя куда осторожнее.
Наумовна кивнула подруге и отправилась осматривать фронт работы. А посмотреть было на что. Красный поролоновый нос плохо сочетался с фиолетовыми скулами, черными кругами под глазами и зелено-фиолетовым сюртуком. Парня явно трясло.
– У-у-ля-а! – Сочным голосом вновь пропел он.
Наумовна вздохнула и подняла повыше клюку, чтобы напугать парня. Больно уж громко он завывал на весь двор. Тот, узрев перед собой трость, отчего-то замолчал, отшатнулся от палки, взмахнул руками и полетел с горки вниз.
– Доорался? – Склонилась она над поверженным противником, который растерянно хлопал глазами.
– Вы чего это? – Попытался возмутиться он.
– А ты чего? Из-за тебя целый двор уснуть не может, потому что ты кричишь. Ты вообще кто таков будешь? И откуда ты вообще взялся в нашем дворе? – Прищурилась она.
Парень поморщился. Видимо, хорошо головой приложился. Да ещё и старушек стало целых две. Или у него это в глазах двоиться начало?
– Гриппка, ты ж его убила, поди? – Марька посмотрела на подругу.
– Ничего не убила. Я его вообще не трогала, – отмахнулась та. – Моргает же, значит живой. А ну, отвечай на вопросы. Кто ты такой и откуда?
