Уже почти сорок лет моя жизнь посвящена поиску того потаенного, что спрятано в таинствах царей Египта, познанию и воссозданию их секретов. Но только недавно я смог изложить все мои мысли по этому поводу в более или менее логичной форме. Дело не только в том, что сам предмет исследований смутен и непонятен, как мало какой другой. Здесь исследователь решился нарушить священное молчание одного из наиболее закрытых братств во всей истории философии.
Освещать нам трудный путь будут два ярких маяка – вдохновение и аналогия. Той школе археологии, которая, будучи начисто лишена вдохновения, отрицает и презирает его, я могу лишь сказать, что оценить значение вдохновения смогут лишь те археологи, которые с подлинным восхищением смотрят на все это. Действительно, разве не при помощи «метрической» школы, самой эмпирической из всех и бессознательно строящей свои выводы на основании давно дискредитировавшей себя философии чисел, Пифагор исказил земную мудрость, из которой понимал лишь малую толику? Если в абсолютных стандартах есть какая-то добродетель, то она тем более есть и в археологии, которая работает при помощи установленных правил и теодолита. Однако абсолютные стандарты и ритуал всегда являются основой основ магии всех низших культов!
Если на последующих страницах вдруг появятся какие-то шероховатости, я могу оправдать их только тем, что это первая книга, написанная на английском языке на эту тему, запутанную, как сам хаос. Предпринять путешествие в царство древней ночи и нарисовать его план – такая задача по сложности не уступает попыткам составить карту только что открытого континента. Везде мрак, и лишь то там, то здесь возникает слабый свет или всего лишь призрачное мигание. Но если мы изучим эти сложнейшие системы, о которых сейчас имеем лишь общее представление, и применим их к мистериям долины Нила, то разве мы так уж ошибемся, особенно если общепризнано, что источники, из которых мы черпаем, сами явились результатом вдохновения или даже были созданы жителями Египта?
Что касается глубинных загадок таинств Египта, то я, естественно, не могу словами изложить больше, чем мои предшественники, – по той простой причине, что, как в любой региональной аутентичной системе, эти тайны познаются и передаются ощущениями, а не словами, которые не способны помочь человеку изложить информацию, касающуюся абсолютного. Я ничего не говорю о праве на это, поскольку не обладаю соответствующей властью, которой, кстати, не обладает ни один человек на свете. Посвящение в тайны древних традиций и их осознание – это акты духа, отделенные самими Небесами от их звукового выражения. Но все же я верю, что воссоздал обряд египетских мистерий, по крайней мере в его общей форме, и проторил дорогу для тех, кто искренне желает приблизиться к тем древним школам, которые во все времена и во всех странах пытались вести душу человека к единственной цели – к воссоединению с божественным.
Я в большей степени, чем мои предшественники, использовал в своей работе антропологический метод доказательства. Мистики, которые склонны презрительно относиться как ко всему антропологическому (как и антропологи, которые презирали само слово «вдохновение»), зачастую пренебрегали этим методом. Но я полагаю, что все же не лишил предмет моего исследования очарования чуда (которое для мистика – то же самое, что для поэта – поиск прекрасного, а для моряка – любовь к морю) и не рассеял благородные тени, которые, как колонны, возвышаются перед великими тайнами души. Если бы нам было дано знать все, это означало бы стать старыми и пресыщенными. Однако Бог гарантирует нам вечный поиск, посвящение, изучение непознанного, а значит – вечное удовлетворение любопытства, присущего человеку.
