К холодным звездам тянулся дым жженой резины. Там за лесными тоннелями, ночную тишину срывали: рев мотора и свист покрышек. Скорость сблизила их – людей, собравшихся здесь, на заброшенной трассе, под ночным небом февраля. Они глазели на шоу. Ими двигал азарт и финансовый интерес.
– Давай, красавчик! Не подведи! – крикнула размалеванная девица, хлопнув ладошкой по капоту черной лады, прежде чем затесаться среди скандирующей толпы.
По венам растекался чистый адреналин, а нога сама потянулась к заветной педали газа и пульс в ушах автогонщика бомбил под стать льющейся музыки из колонок.
– Мельник! Как обычно, многие здесь поставили на тебя, – коротыш в желтой шапке со смешным помпоном наклонился к водительскому окну и своим криком пытался заглушить пение Хеннинга Мая.
Парень с хищным взглядом, тот, кого только что окрестили Мельником, поморгал фарами, сообщая о своей готовности. Мгновение, за которое он успел почувствовать только легкую вспышку безумия, что накрывала его с головой. И девушка, подняв руки вверх дала отмашку.
Резкий старт. Свист. А после – полет. И…
Это взрыв.
Он сорвался с места, оставляя после себя лишь ветер, который подхватил широкие штаны Тимурки, а удивительный помпон пришелся тому прямо в левый глаз. Отчего роговица тут же заслезилась. Но коротыш не рассердился. Он из привыкших. Ведь главное, что этот наглый паренек – его золотая жила. Столько прыти и жажды скорости. А как он дрифтит. Тут и Дизель с экрана аплодирует стоя.
Когда два месяца назад Тимурка принял дерзкого паренька в свой клуб стритрейсеров, он сразу разглядел в нем прирожденного гонщика. И пускай парню пока еще нет восемнадцати, а, соответственно, и прав тоже, его это мало заботит. Он готов закрыть глаза на все, пока тот приносит ему какую-никакую, но копеечку. А еще немаловажная тут составляющая – это, конечно же, эстетическое удовольствие. Сколько народу собирает такие шоу. Оно того стоит.
Самого Мельника тоже мало что заботило. Например, то, что тачка у соперника была в сто раз мощней, да и поддержка вон какая. На старте болельщики, словно вороны кружили вокруг того, а Мельник зарабатывал не только деньги, но и репутацию, поэтому бешеную скорость сопровождали мысли, в которых он знал, что выйдет победителем и уже на финише эти же самые болельщики будут шлифовать его малышку. И только его.
Тася
Прозрачная капля дождя одиноко стекала по стеклу. Она неукоснительно следовала своему маршруту, словно навигационная стрелка авто на карте города. Тучи налились графитовой дымкой и значило это только одно – совсем скоро дождь перерастет в настоящий ливень.
Наклонив голову и уткнувшись лбом в холодное стекло, я надеялась остудить мозг от пульсирующей мысли: «опять новая школа!». Я думала, что на этот раз мне удастся доучиться в своей. Хотя, что в моем случае можно подразумевать под словом «своей»? За последние два года это будет уже пятая школа по счету. И все спасибо моему папочке, которого, как теннисный воланчик шпыняют из одной войсковой части в другую. Не успев обжиться в теплых краях южной полосы России, приходит приказ и его отправляют в северную часть страны. В какой-то степени я даже понимаю маму, бросившую нас еще десять лет назад и сбежавшую за рубеж. Понимаю, но не оправдываю. Потому что эта женщина оставила свою семилетнюю дочь ради карьеры на большом экране. И в тот момент ни одна мышца на ее искусственном личике не дрогнула. «Бездушное животное» – так когда-то прозвал ее отец, я же никогда не стеснялась грубых слов и поэтому название своей матери определила куда более изощренное и нецензурное.
Батя хоть и строгий, но я его не виню. В одиночку он растит дочь, а это наверняка тяжкий труд. Всякие девичьи капризы, а тут еще на работе головняков хватает. Особенно когда я стала взрослеть и начались сложности по типу полового созревания, столкновение с первой менструацией и прочее, прочее, прочее. Вроде как нужны были разговоры по душам и советы. Задача, которая в полноценной семье всегда отводилась матерям. Психологически нам обоим было сложно. И тут еще один немаловажный фактор проснулся со стороны отца, как оказалось, он не собирался в столь раннем возрасте становиться монахом. Когда мне было двенадцать папа привел в дом Жанну.
