Ева отодвинула повседневные заботы и обязательства, для того чтобы осуществить свою давнюю мечту. Она уехала вслед за сыном к морю на пару месяцев. Семья поселились в доме на берегу моря в отдаленном районе острова Ко Чанг в Таиланде. Рано просыпались, варили кофе и смаковали его вкус под пение птиц, а не под тревожный выпуск телевизионных новостей. В это время Россия покрывалась снегом и трескучие морозы диктовали свои правила жизни. Вместо утренней зарядки Ева и сын Иван делали восьмикилометровый переход на дальний пляж, где белый песок и синева моря стирали все оттенки грустного. Ее сводили с ума запахи местных цветов, расслабленные лица людей, мелодичная речь иностранцев, кожа, впитывающая солнце, и время, которое тянулось медленно. Просиживая часами за обедом в кафе у моря, она пыталась понять, что делает человека свободным и почему большинство людей долго вынашивают мечту и кормятся лишь нектаром ожиданий. Со временем, размышляла она, их мечта пересыхает, и тогда они выискивают новые идеи, дающие вдохновение. Еве всегда казалось, что мечта – это глубинный зов; он, словно компас, направляет к гавани, где душа обретает временный покой. И, возможно, решимость на пути к мечте и делает человека свободным.
Как-то, вернувшись с пляжа и развешивая купальные принадлежности на ветках дерева, она увидела соседа. Он был похож на индейца – черные длинные волосы, тело сильное и жилистое, спина и грудная клетка покрыты татуировками. «Йог-дикарь», – подумала Ева.
В семь утра «дикарь» уезжал на стареньком мотоцикле, около четырех возвращался и делал нехитрую работу по дому, а к вечеру скрывался на чердаке дома. Ева поджидала соседа и наблюдала с террасы, как он сметает опавшие листья на поляне перед домом. Мышцы на руках «дикаря» вздрагивали, мокрые длинные волосы струились по спине. Его соски были проколоты, и на них висели стальные колечки, а в карих раскосых глазах было странное, вневременное выражение. Она смотрела на него сверху вниз через резное отверстие в деревянных перилах, испытывая неловкость за свое любопытство. Что-то выдавало в нем человека много пережившего и бесстрашного; казалось, что именно приобретенная в жизненных потрясениях отвага сделала его свободным. Это ощущение неудержимо притягивало Еву.
Несколькими днями позже, дождавшись отъезда странного соседа, Ева с сыном забрались на чердак дома и увидели идеальную площадку для занятий йогой. Это была бесцеремонная выходка, но надежда остаться незаметными и успеть до его возвращения вернуться к себе придавала им смелости. Они расстелили свои коврики для занятий йогой на каменном полу. Чердак был поделен на зоны. В одной была сооружена душевая кабинка, стояли пластиковые тазы на полу, тут же рядом приткнулись стол и стулья из бамбука, электрическая плитка на тумбочке. Чуть дальше начиналось пространство, огороженное ширмой, а за ней самодельная кровать, вещи вдоль стены, аккуратно висевшие на плечиках, телевизор, полки с книгами и фотографии в старых рамках. Ближе к выходу с деревянного свода свисала боксерская груша, стоял покрасневший от ржавчины тренажер с брусьями и турник. Остальная часть чердака была свободной, висели лишь два гамака, прикрепленные к деревянным столбам, поддерживающим крышу дома. Вид на море – с одной стороны, гора – с другой.
Ева расположилась на коврике и повторяла движения за сыном, тянулась всем телом, чередуя напряжение с приятным расслаблением. Во время скрутки неожиданно рано появился хозяин чердака. Он бесшумно поднялся по лестнице и, сверкнув глазами на непрошеных гостей, произнес:
