Дневные светила опускались, бросая на Земли Рассвета рассеянный оранжево—дымчатый свет, а ночная звезда рдела у самого горизонта, как актриса в ожидании своего выхода. Стихла рыночная сутолока, ряды с редкими покупателями залились пестрым закатным лучом, вытянулись тени, вползая в самые укромные прорехи базара – привычная картина для местных. Только голову в этот час не поднимай, не смотри на садящиеся дневные звезды – сожжешь глаза.
Рынок уже опустел, и только задержавшийся кожевенник складывал свои товары в тележку, хмуро поглядывая на рыночную площадь, посередине которой топталась на месте крошечная девочка, лет трех, черноволосая, смуглая и пестро одетая. Малышка не казалась испуганной, она вертела головой, смотря то на торговца, то на двух женщин, стоящих подле нее. Кожевенник был хмур, потому что мало что сегодня продал, а стоящие на площади точно не были покупателями.
Про девочку торговец ничего не знал, а женщины были ему знакомы – сестры Пэм и Кей, держащие рядом с рынком небольшую пекарню. Вернее, пекарней занималась Пэм, а Кей была астрологом, и ее контора находилась чуть дальше, на окраине города.
Женщины озадаченно и сочувственно рассматривали девочку.
– Скажи—ка, – обратилась к кожевеннику Пэм – как давно это дитя здесь стоит?
– Почем я знаю! – пробурчал торговец – Я за ней не следил. Но факт, что ее здесь бросили!
– Ну почему бросили… – произнесла Пэм – скорее всего, девочка потерялась…
– Ага, как же! – съехидничал кожевенник – С утра потерявшись, и родители не ищут!
И, более внимательно глянув на девочку, добавил:
– Цыганка, наверно! Вон, как пестро одета! И черная, как ворона!
– Цыгане своих детей не бросают! – возразила Пэм – И чужих норовят прихватить! Дитя, как тебя зовут? – наклонившись к ребенку, спросила она.
Но девочка не ответила, хотя взглянула на женщину большими карими глазами, и улыбнулась.
– Ее имя Эсмина! – произнесла молчавшая до этого Кей.
Пэм выпрямилась, и озадаченно посмотрела на сестру.
– Эмина! – повторила девочка, улыбаясь.
– Вот! – воскликнула Кей – Эсмина! Она вернулась!
– Скажешь, тоже! – неуверенно возразила Пэм – С чего ей быть Эсминой?
– Эсмина! – опять повторила девочка.
Кей взяла ее за руку.
– Я ее заберу! – сказала она, и повела девочку с площади.
– Кей, – бормотала Пэм, семеня за сестрой – мы, конечно, не можем бросить ребенка, попавшего в беду, но родители ее наверняка ищут, и вернутся на рынок…
– Никто ее не ищет! – ответила сестра – Эсмина вернулась! Или ты забыла предсказание? Я говорила, что это скоро произойдет!
Она остановилась и нахмурилась.
– Или, ты не веришь в мои прогнозы?
– Что ты! Верю, конечно! – воскликнула Пэм – Но пусть девочка побудет у меня! Ты не сможешь о ней позаботится, должным образом!
– Хорошо, пусть живет у тебя! – согласилась Кей.
И они пошли дальше.
– Если Эсмина вернулась, значит Иниго освободился! – тихо произнесла Пэм.
– Да! – лаконично ответила Кей.
– И будет за ней охотится! – также тихо, продолжила Пэм, опасливо оглядываясь по сторонам.
– Мы ее защитим! – сказала Кей, хотя ей тоже было не по себе.
Тем более, никто не мог знать, как выглядит Иниго. Никто, кроме Эсмины.
… Седые волокнистые облака проплывали над поселением Митис—Ант, пустынные птицы арбиску снова бросали тень на площадь, как и в прошлые сезоны перед заморозками. Это значило, что идут холода.
Жасмин смотрела вверх, провожая взглядом стаю. Птенцы, едва окрепшие, с трудом держали строй за клином. А в голове у девочки зарождались мысли о том, кто она, откуда? У соседских ребятишек есть родители, сестры, братья… А у нее только две тетки…
– Эсме, лепешки стынут! Беги скорей! – послышалось из пекарни.
… Девочку, которую сестры нарекли Эсминой, или Жасмин, на здешний манер, никто не искал. Тетушки оставили ее у себя, и вдвоем растили. Жила Эсме с Пэм, у которой была пекарня, и девочка тете помогала – в ее обязанностью входило разносить свежие булочки постоянным покупателям. Жасмин было
