Приют. Интернат. ПТУ. Армия. Милиция. С первого взгляда, это просто перечень мест, с которыми никто не хочет иметь никаких дел, однако это краткое содержание моего жизненного пути. Можно было бы гордиться им в случае, если я был бы каким-нибудь генералом, сидя на застолье в мою честь, говорил речи из разряда: «С самых низов поднялся! Сам! Из говна!». Но нет. Я стою у двери капитана Авдеева, будучи обычным участковым.
– Кузнецов, заходи! – донеслось из-за двери.
– Вызывали?
– Садись, Кузнецов… Пум-пум-пум… Чего я тебя собственно вызвал-то… – нервно застучал пальцами капитан, будто у него под ними печатная машинка.
Авдеев задумчиво посмотрел в окно. Обычно так смотрят, когда не решаются сказать что-то неприятное, поэтому я предположил:
– Я что под сокращение попал?
– Нет! Ты чего!? Можно сказать даже наоборот…
На этом моменте я непроизвольно распрямил плечи и сел более уверенно, ожидая предложения по работе непосредственно в отделе. В самом центре города. Но Авдеев продолжил:
– Дело такое: у нас в районе, в одной деревне участковый слёг сильно. Там несчастный случай какой-то… Может, спился… Что скорее всего… Замена нужна, пока он не вернётся.
Плечи опустились вниз. Желания ехать в деревню из города, мягко говоря, у меня не было совсем. Не питал я чувств к органическим запахам. Будь то: аромат свежескошенной травы или вонь от продуктов жизнедеятельности скота. Да и, как правило, длительность таких временных назначений растягивается на неопределённый срок, хорошо, если не до пенсии.
– А куда? – скрывая недовольство, спросил я.
Авдеев открыл папку, достал оттуда лист и зачитал:
– Лысые Медведи…
«Какие?!» – раздалось у меня в голове. Район я знал хорошо, но о месте с таким названием слышал впервые. О каких-то подробностях работы в Лысых Медведях спрашивать было боязно, потому что ощущение того, что подробности будут усугубляться, становилось всё более отчётливым. Но я всё-таки рискнул:
– А на какой срок, товарищ капитан, надо туда ехать?… – в этот момент я начал молиться в голове за скорейшее выздоровление тамошнего участкового.
– Месяца два. Пока этого… – капитан вновь заглянул в бумагу. – Зубова не будет. А ты, если там поработаешь без происшествий, я за тебя попрошу. – Авдеев многозначительно тыкнул пальцем в направлении потолка. – Работа непыльная, максимум пьянь разогнать, следить, чтоб алычу никто не воровал, солярку не сливали…
– А почему именно я?
– Кузнецов, так, а некого больше, – развёл он руками. – Кадров нет. Я понимаю: ты парень молодой, в городе интереснее, но и ты меня пойми: на твоё место можно и сопляка взять, пока тебя не будет, тут-то мы под боком, если что – проследим. А тут целый населённый пункт! Ты вроде опыта набрался уже и показатели у тебя хорошие. Кто как не ты? Нет. Есть ещё Сидорчук, но там же водоём, лес, рыбалка – сопьётся как пить дать. Да и насколько мне известно, ты в общаге сейчас живёшь, а там жилищные условия ну отвратительные же?
– Да нормальные…
– Да куда там нормальные?! Там даже тараканы не живут, потому что там, как у нас в обезьяннике воняет. А в деревне тебя жильём обеспечат. Целый дом!
Зная, какие «целые дома» бывают в наших деревнях, последнее предложение прозвучало, как слова торгашей на рынках, когда они пытаются втюхать какую-нибудь ерунду, выдавая минусы товара за его плюсы: «Купи этот нож! Да, он тупой, но, когда в зубах ковыряться будешь, не порежешься!»
