Идея этой истории родилась благодаря моему мужу – человеку, который воспринимает мир острее и ярче, чем большинство. Его сверхчувствительность делает каждую эмоцию, звук, цвет и запах насыщенными, почти осязаемыми. Я всегда восхищалась этим: он замечает оттенки, ускользающие от меня, различает запахи, которых я не чувствую, и слышит звуки, проходящие мимо моего восприятия. Только он может разобрать состав блюда по его запаху. Только он, когда обнимает меня, может шептать: «Ты так вкусно пахнешь, я бы тебя съел». Именно он однажды сказал мне, что я пахну солнышком.
Но эта чувствительность – не только дар, но и испытание. Он не переносит шум и толпу. Любая одежда для него – дискомфорт: давит, натирает, мешает. Иногда я вижу, как его трясёт – не от холода, а от усилия сдерживать себя, чтобы не причинить мне боль, когда он в очередной раз тянется, чтобы укусить меня.
Однажды я задумалась: а что, если восприятие мира было бы не просто ярче, а фундаментально иным? Что, если вкус, запах, сама сущность жизни ощущались бы не так, как у нас? Что, если голод был бы не просто физической потребностью, а чем-то большим – кодексом, смыслом, философией? Так родилась эта история – мрачная, красивая, полная моральных дилемм, в которой границы между человеком и хищником размыты. Она не о чудовищах, а о тех, кто вынужден жить, следуя своей природе, даже если эта природа противоречит всему, что принято считать нормой.
Эта книга – о выживании. О любви. О границах, которые стираются, когда твоя суть требует совершенно иного.
Целью жизни было мясо. Сама жизнь была мясом. Жизнь питалась жизнью. Все живущее делилось на тех, кто ел, и тех, кого ели. Значит, закон гласил: есть или быть съеденным. (Джек Лондон «Белый Клык»)
Я ещё раз обвёл взглядом полупустую комнату, стараясь запомнить каждую деталь. Всё ли собрал? Да. Мои вещи уже аккуратно упакованы. Мебель осталась на своих местах – мы никогда не перевозили её с собой. Слишком большая роскошь для тех, кто живёт на бегу. В новом городе нас уже ждёт квартира, укомплектованная всем необходимым. Просто очередное временное пристанище. Через несколько месяцев – снова переезд, новая жизнь.
Где-то в глубине квартиры слышались мягкие шаги матери. Она, как и я, прощалась с этим местом – тихо, без слов. Я знал: она проверяет каждый угол, чтобы не осталось ничего, что напоминало бы о нас. Мы не оставляем следов. Мы – тени.
Через пару минут она вошла в мою комнату. В её взгляде не было тревоги – только привычная нежность. Она знала, как я ненавижу переезды. Знала, что я мечтаю остановиться. Мечтаю о доме, в котором можно остаться навсегда.
– Ты всё собрал, сынок? – её голос звучал ровно, но в нём слышалась осторожность.
– Да, – кивнул я. – Я только в лес схожу. Ненадолго.
Я старался говорить уверенно. Надеюсь, она не заметила на моём лице ничего лишнего.
Она кивнула. Её губы дрогнули в лёгкой, почти неуловимой улыбке.
– Мы уедем через час. У тебя есть время.
Она закрыла за собой дверь. В комнате стало слишком тихо. Какое счастье, что мы понимаем друг друга без слов. Хотя иногда мне хочется, чтобы она знала, как сильно я устал бежать.
Я ещё раз оглядел комнату. Зелёные стены, кровать, стол, шкаф, бордовые занавески – всё оставалось на своих местах, но уже казалось чужим. Маленький дом, недавно бывший моим убежищем, стал просто очередной остановкой на бесконечном пути. Уют растворился, оставив лишь лёгкий привкус грусти.
Я подошёл к окну, открыл его и впустил в комнату прохладный октябрьский воздух. Глубоко вдохнул. Оставаться здесь дольше было невыносимо.
