“Нам необходимо духовное очищение. Если бы не оно, мир давно бы сошел с ума. У каждого есть свои проблемы – кто-то ищет утешение в вечном алкогольном забвении, кто-то растворяет их в любви или ненависти. Я же предпочитаю полностью отдаваться искусству. Лучшим направлением в искусстве я всегда считал театр. Еще с детства меня завораживали обширные залы, стены которых обиты архитектурой итальянского Ренессанса. Я сидел у подножья кулис и восхищался, насколько величественно они возвышались. Такие высокие, скрывающие за собой совершенно другой мир. Энергетика публики, кричащей от радости после выступления, погружала меня в приятный транс, от чего хотелось плясать. Главное отличие театра от фильмов или книг, так это то, что все тут происходит вживую. Ты буквально чувствуешь эмоции актера на своей шкуре. Как если бы Носферату терзал свою жертву в двух метрах от тебя. Из театра я выходил опустошенный от всей грязи, что пачкала мою душу, и наполненный уверенностью и теплым потоком радости. Тот, кто переступил порог театра, прежним уже не выйдет. Частичка тебя будто остается в нем навеки. Но необходимо подпитывать эту часть себя, иначе гармония пропадает и ты начинаешь забываться. Мир фантазий, избавляющий людей от страданий. Ха, что может быть лучше? Единственный способ обретения постоянного счастья через искусство, понял я, это слиться с ним. Стать непосредственным участником. Стать актером большого театра. Такова задача Ричарда Норриса, такова моя задача”, – подумал Ричард, смотря на красный огонь светофора, и улыбнулся.
Уверенность дергала его глаза с одного человека на другого. Зеленый. Поток людей двинул по пешеходному переходу. “Все равно красный цвет рано или поздно сменится зеленым. Сегодня мой день, наконец-то я получу главную роль!” – осознание, что ему больше не придется играть в массовках или второстепенных персонажей, пробежало по его телу. Он достал из кармана письмо, которое пришло по почте сегодня утром, и прочел надпись на нем – «Чистые души». Получение главной роли в пьесе, о которой он ни разу не слышал, все равно внушало надежду на дальнейший карьерный рост. Может, его заметят на сцене так же, как заметили представители театра, приславшие это письмо, думал он. Однако вызывал сомнения тот факт, что никакого сценария ему не прислали. Оправдывалось это тем, что авторам письма была необходима импровизация на сцене. Нестандартно, однако в этом Ричард был мастак.
Заметив бездомного, Ричарду захотелось дать ему несколько монет. Он уже рылся в поисках мелочи, но его внимание привлек трехэтажный дом напротив. На его углу была дверь, табличка на которой гласила – “Ткани”. “Странно… Тут, кажется, должен быть театр. В письме указан именно этот адрес.” Ричард посмотрел наверх. Снаружи здание больше напоминало жилое, чем театр. Окна казались искаженными и напоминали неправильный параллелограмм. Ричард представил, как открывает дверь, а за ней грязный подъезд, или того хуже – магазин тканей. Хоть бы это было не так, подумал он и зашел в помещение. Стены, обвешанные разноцветным шелком, смотрели на него. За прилавком сидела женщина лет семидесяти и, сжав ладонями стакан, пила чай. Она поприветствовала его и спросила:
– Чего желаете?
“Желаю порвать эти сраные тряпки в клочья. Если ты надеешься устроится на работу по пригласительному письму непонятно от кого, будь готов к чему угодно.”
– Нет, извините, я, кажется, ошибся. – сказал Ричард и начал проклинать автора письма. – Не знаете, я ищу театр, тут раньше был театр?
