Выйдя из вагона, Мишка остановился и завертел головой.
Очень уж хотел посмотреть, какая она, Москва, и надеялся увидеть ее чуть ли не сразу, целиком, с вокзала, хотя понимал, что это глупо… Мечтал об этом с того дня, как еще в сентябре им объявили, что в зимние каникулы седьмой «Б» поедет на экскурсию в столицу.
Не весь, конечно, а только те, за кого заплатят родители, или те, кто чем-то отличился, – на них даст денег школа.
Папа с мамой помочь тут ничем не могли, в парикмахерской много не заработать, а на моторном заводе и вовсе зарплату задерживают. Пришлось изо всех сил стараться самому. Учился Мишка нормально, но звезд с неба не хватал, и поэтому налег на то, в чем мог себя показать, на спорт.
Отобрался на зимнее первенство области на двух дистанциях, тренировался так, что еле приползал домой из манежа.
Не зря Юрий Анатольич, тренер, его хвалил, и вообще…
– Котлов, не стой столбом! – язвительно сказали в ухо, и твердый кулачок пихнул Мишку в лопатку.
Ух ты, Еремина, вредная, как десять Вольдемортов… почему все отличницы такие?
Мишка сердито засопел и отодвинулся.
Москвы он пока не видел, видел перрон, состав на соседнем пути и укрытое снежной пеленой здание вокзала, большое, конечно, не такое, как в Нижнем Новгороде или тем более в родном Заволжье, но какое-то обычное, не столичное.
И еще тут царила жуткая суета, властвовало невероятное столпотворение.
Мишку чуть не сбила с ног громадная тетка с баулами, едва не по ногам прокатил тележку красноносый дядька с бляхой на груди. Отшатнувшись, Мишка налетел на горбатую старушку, что ковыляла, опираясь на клюку, и та мигом вцепилась в лямку рюкзака, заканючила, дыша в лицо кислым и вонючим:
– Помоги бабушке, внучок, будь добр, а то бабушка совсем без денег, плохо ей…
Что старушке плохо, видно было с первого взгляда – ее трясло, руки ходили ходуном. Смущал только взгляд, острый и хищный, да не по-старчески крепкая хватка – из такой если и захочешь, не вырвешься.
– А что с вами? – спросил Мишка.
– Болеет сегодня бабушка, – заблеяла старушка. – Нужно ей полечиться, лекарства купить. Денежки она все потратила, пенсия маленькая…
Ну, если болеет, то дело святое, надо помочь человеку, тут сотни-другой не жалко.
Мишка торопливо расстегнул куртку, сунул руку во внутренний карман, старушка прищурилась, скрывая радость.
– Котлов, ты что это делаешь?! – громыхнул над ухом голос классной, Анны Юрьевны.
А вот и она, объявилась поблизости, вся растрепанная, как обычно, крашенные в ярко-рыжий цвет волосы выбились из-под платка, глаза яростно сверкают, а на круглом лице – негодование.
– Ну, я помочь хотел… – протянул Мишка.
– Как не стыдно, женщина! – гаркнула классная так, что ее услышали и на другом конце вокзала. – А ну отойдите, отпустите мальчика! Идите, взрослым голову дурите! А не то я вас!..
Анна Юрьевна замахнулась сумкой, и старушка с неожиданной резвостью отскочила.
Прошипела что-то на зависть всем змеям и пропала в людском круговороте.
– И ты сам тоже хорош, Котлов. – Классная обратила негодующий взгляд на Мишку. – Развесил уши. Такого вот доброго телка, как ты, тут любой вокруг пальца обведет! Москва! Столица! Вот мы с директором пошли навстречу твоему тренеру и ДЮСШ, взяли тебя в эту поездку, а ведь могли не взять. Веденеев куда лучше учится, и с поведением у него все хорошо. Соображаешь?
– Ну да… – Мишка опять засопел.
Никакой он не телок, а что добрый – так не всем же быть такими злыми, как вон Еремина или Васька Горелый из седьмого «А», и вообще, людям надо помогать, да и кто знал, что тут попрошайки прямо на перроне толкутся?
– Ладно, ничего. – Анна Юрьевна, как обычно, быстро перестала сердиться, даже потрепала Мишку по затылку. – Так, пошли-пошли! А ну все за мной! Не отставать, по сторонам не глазеть! А не то…
