Есть дороги, которые нужно пройти в одиночку
Сьюзен Коллинз
Селеста
Зайти к доктору было самым сложным решением в моей жизни, поэтому я не сделала этого.
Я до последнего стояла и смотрела на дверь кабинета, пока врач не вышла, чтобы позвать меня еще раз. Но я решила, я не могу этого сделать. Пускай Киллиан предал меня, но наш ребенок не виноват. Он не должен знать о том, что случилось, я сама в состоянии воспитать ребенка. Тем более, я не думаю, что он вернется.
– О чем думаешь? – Спрашивает Марго, пока мы ждем Джуд.
– Обо всем. – Честно отвечаю я.
– Нет. – Восклицает подруга. – Ты думаешь о нем. ты же ведь не сделала аборт, да?
– Не сделала.
Я опускаю глаза и вытираю слезы. Подруга обнимает меня и прижимает к себе.
– Мы справимся, я помогу тебе. С воспитанием, со всем. Только сейчас мы разберёмся с одними проблемами и начнем решать другие. Хорошо? – Подруга смотрит на меня, ожидая, что я соглашусь.
Но я не могу. Сейчас я сижу и жду опознания тела моей матери, я беременна от человека, которого показывают по всем каналам, а Джон так и не пришел в себя. И в этом виноват Киллиан. Я знаю это, но не могу простить себя за то, что ничего не расскажу в полиции. Да и зачем, если его уже задержали?
Мой отец жив, но он бросил меня. Мою жизнь нельзя назвать сказкой. Но сколько еще я должна быть в роли жертвы? Отец втянул меня в свои игры, Киллиан втянул меня в свой мерзкий план. Теперь и я втягиваю ребенка.
Я должна стать сильной. Я должна быть сильнее не только ради себя, но и ради малыша. Теперь я не одинока. Теперь на мне лежит ответственность. Такая большая ответственность за моего малыша, который пришел в мою жизнь. Вовремя ли? Не знаю. Но я точно знаю, что если Бог мне дал этого ребенка, то это не просто так, я не должна чувствовать себя несчастной и одинокой. Я должна быть сильной, нас теперь двое. И мы есть друг у друга. Мамочка его очень любит.
– Селеста, пойдем. – Говорит Джуд.
Я встаю и иду за ней на подкашивающихся ногах.
Процедура мне давно знакома, поэтому я готова ко всему. Мы проходим по знакомым коридорам и я чувствую, что это в последний раз. Папа жив и здоров. И если тут мама, то это значит, что мне больше не придется приходить на эти бесконечные опознания. В моей душе теплится надежда, что это не она. Ведь если с папой все в порядке, значит они вместе.
Джуд открывает простынь и я не могу сдержать слез.
– Мама… Это она.
Лишь люди, прошедшие через серьёзную болезнь или тяжелые испытания, могут понять, насколько жизнь прекрасна.
Хисон Нам
Киллиан
Я слушаю гудки и жду, когда Спенсер возьмет трубку.
Услышав, что на звонок ответили, нетерпеливо спрашиваю:
– Как она?
– Очнулась. – Отвечает программист, немного запнувшись.
– Дай ей трубку.
И тут, наконец-то я слышу ее.
– Какого черта? – Кричит она.
– Келс, я объясню все позже. Как ты себя чувствуешь? – Пытаюсь перевести тему я.
– Тебя, между прочим, показывают по всем каналам. По всем, брат! Что происходит? – Говорит она грозным голосом.
Это так забавно, слушать, как твоя маленькая сестричка пытается быть грозной.
– Очень скоро меня отпустят, и я приеду. И расскажу тебе абсолютно все. А пока что о тебе позаботится Спенсер. Веди себя хорошо, сестричка. – Произношу я.
Я слышу, как Келси вздыхает. Сдалась.
– Хорошо. Тебя отпустят? По телевизору сказали, что тебе светит от двадцати пяти до пожизненного.
– Малышка, по телевизору говорили, что ты мертва. Не верь всему, что ты видишь. У меня всегда есть козырь в рукаве. Я люблю тебя. Дай трубку Спенсу.– Успокаиваю сестру я.
– И я люблю тебя. Приезжай скорее. Я скучаю. – Заканчивает сестра.
Я жду, пока трубку возьмет напарник.
– Что значит, тебя отпустят? – Сразу спрашивает он.
