Август 1756 г. от Сошествия Праматерей
Уэймар
Когда раздался стук дверного молотка, Мик был очень занят. Он оттачивал технику «черного ветра», какую применяют жала криболы. В книге говорилось: «Совмещая заклинание морока и текучую плавность движений, болотный асассин может оставаться за краем поля зрения жертвы до самого момента атаки». Плавности движений Мику слегка недоставало: сегодня грохнулся посреди читальни, прямо под ноги Клариссе. С заклинанием морока тоже трудно: не поймешь, на себя его насылают или на противника. Что оно такое, этот морок? Он как плащ невидимости – накинул и исчез? Или какая-то хитрая пыльца – бросил в глаза, враг ослеп на месте? В книге не уточнялось, Мик пробовал и так, и этак. Противником был тот гад – охранник из банка. Мик подходил к нему в плаще, но без капюшона, потому видимый. Охранник спрашивал: «Зачем приперся?» – а Мик ему: «За твоей душой!» И сразу – капюшон на голову, хлоп – и исчез, как не было! Охранник туда-сюда: что такое, ой-ой, на помощь! – а Мик текучим плавным движением вжик ему за спину, и ножом по горлу. Один вдох – и гад на Звезде. Недаром дана кличка – Шустрый Мик!
С другой стороны, если морок – это пыльца, то все выходит еще красивее. Ведь верзила тогда совсем ослепнет, может даже со страху обделается! А Мику не придется носить плащ, и это очень хорошо, ведь летом в плаще взмокнешь от пота. Он как раз увлекся этим вариантом, распробовал все преимущества – и потому не сразу услышал стук.
А стук, между тем, сделался настойчивым до злобы. Кто-то колотил в дверь так, будто короля не пускают в тронный зал. Мик похолодел от испуга, спрыгнул с койки и шустро побежал отворять. После заката библиотека закрыта, это знает каждый грамотный горожанин. А раз человек знает, но все равно стучит, да еще так злобно – значит, есть у него право колотить в дверь. Значит, он – слуга какого-нибудь старейшины или самого бургомистра, или даже посыльный из замка. Такой парень может и Мика поколотить за промедление. Так что Мик промчал через читальный зал, перескочил край ковра, за который зацепился днем (текучая плавность, ага), вылетел в холл, рванул щеколду, распахнул…
За дверью не было никого. Сверкнула мысль: «Асассин! В плаще невидимости!» Мик аж подпрыгнул, но успокоился от новой мысли: зачем асассину стучать в дверь? Он бы ветром просочился в щелку, или шепнул магический заговор – щеколда бы и открылась. Так что Мик вышел за порог и хладнокровно, гордясь собою, осмотрелся. Сбоку от двери прямо на камнях веранды сидел человек. То был паренек – худосочный и мелкий, меньше Мика. Ясно, он не был асассином, и посыльным из замка тоже, и Мик напустился на него:
– Какого черта ты так колотишь?! Возьми молоток и постучи себе по…
Мик осекся, когда паренек поднял голову. Лицо – один большой синяк, нос расплющен, губы в крови. К тому же парень трясся в ознобе – так сильно, что бился затылком о стену.
– Д-д-дай книгу, – выдавил парень.
– Досталось тебе, – посочувствовал Мик. – Давай-ка я…
Но что – я? Отведу тебя к лекарю? Есть ли у парня деньги на лекаря? Одежда – рвань, тельце – кожа да кости. Нищий бродяга. Тогда – сам помогу? Так не умею же. Был бы я знахарем – тогда б конечно. Одно заклинание от боли, второе…
– Дай мне к-книгу.
Мик нахмурился:
– Ты бредишь, что ли? Это паршиво. Бредишь – значит, горячка, а горячка – значит…
– Мне плохо! Будет нервный коллапс! Дай же книгу! С-скорее!
Паренек цедил слова со злобной мольбой. Хоть и просил о помощи, но умудрялся как-то между строк назвать Мика идиотом. Тот обиделся:
– Знаешь, чудила, я вообще-то помочь хочу. Но если такой умный, то могу и не помогать. Пойду себе, а ты сиди, умничай.
