Тихий летний вечер подходил к концу. Солнце заходило за горизонт, освещая своими лучами стройный лес, просторные поля для гольфа сочного зеленого цвета, небольшое озеро, грязноватое и уже негодное для купания, и двухэтажный, заметно обветшалый особняк. Строение Георгианской эпохи мрачно возвышалось над дружелюбной зеленью: быть может, такое впечатление складывалось из-за того, что здание явно нуждалось в реставрации, а возможно – из-за скудного орнаментального декора по фасаду, характерного для того периода восемнадцатого века. Впрочем, неухоженный плющ немного исправлял дело, добавляя домишке живости: природа часто подправляла неуклюжие человеческие творения, а архитекторы, как обычно прятали свои ошибки под плющом. Крохотный сад давно не видел ни садовника, ни его ножниц: цветы и сорняки росли, где и когда хотели, своевольно создавая затейливую пейзажную композицию, над которой иной садовник провёл бы немало времени.
Виднелась и парочка возделанных грядок, старательно поливаемых и пропалываемых, что выдавало всё же присутствие в этом уголке Англии человека.
Еще одно забытое Богом местечко на карте Кэмбриджшира всего в четверти мили от Бартона, в котором текла такая же жизнь, как и во всем Объединенном Королевстве.
По дорожке, усыпанной гравием, вразвалочку шел парень развязной наружности: про таких обычно судачат деревенские сплетницы, скрупулезно перечисляя все совершённые прегрешения вроде язвительного комментария или лишней выпитой бутылки. Длинные молочно-белые волосы завязаны в разгильдяйский хвостик, мятая рубашка с парой пятен, потертые брюки, едкая усмешка. Для своих восемнадцати Маркус Бент был, пожалуй, слишком уж озлобленным на мир молодым человеком. Впрочем, причин на это у него имелось достаточно.
Солнце на секунду вызолотило белесый хвостик и тут же скрылось за единственным облачком на небе, похоже не желая дарить тепло столь недовольному жизнью человеку. Человеку на него было глубоко плевать: в кармане еще имелось два десятка фунтов, на сегодня должно хватить. Маркус, в отличие от своих родственничков, не собирался засиживаться в полуразвалившемся Бент Хаус, когда в пабе в пятнадцати минутах ходьбы атмосфера гораздо веселее.
Поежившись от иллюзорного холодного ветерка, Маркус обернулся – почувствовал назойливый взгляд в спину. Издевательски помахал Джозефу, наблюдавшему за ним в окно. Да, у него вечер пройдет куда лучше, чем у братца.
– Он опять ушел? – тонким голоском спросила Анналинн, возмущенная поведением своего брата-близнеца. Цвет волос они делили на двоих – и только: кажется, и рост, и всю задиристость характера при рождении украл братец.
– Да. Марку комфортнее в пабе, чем с нами, – Джозеф поморщился. Он был старшим в семье и искренне верил, что должен контролировать каждый шаг Анни и Марка. Анни охотно подыгрывала старшему братцу, позволяя тому воображать себя вынужденным главой семьи, Маркус лишь ухмылялся и творил, что ему вздумается.
Подобное поведение немало раздражало Джозефа, тянувшего на себе не только роль старшего мужчины в семье, но и мысленно примерявшего на себя костюм адвоката. Джозефу оставался год до получения степени бакалавра, и он вполне мог найти если не работу, то хотя бы подработку, но между мечтами Джозефа и реальностью лежало унылейшее условие завещания, не позволявшее ему самостоятельно распоряжаться своей частью наследства до двадцати одного года. Будь у них другая семья – Джозеф бы уговорил опекуна подсобить, но увы – с тетушкой о подобном не стоило и думать: приличному адвокату нужна контора и, желательно, в Лондоне, а не в этом захолустье, а на контору нужны деньги, причем деньги немалые.
