1.
Теплый свет разливался по залу со множеством округлых столов, за которыми сидели роскошные люди в дорогих одеждах. Их взгляды были обращены на небольшую сцену, где только что замерло действие. Легкий ветерок волшебства звенел тысячами отблесков далеких звезд, витая вокруг. Мир замер в вакуумном беззвучии и все собравшиеся чувствовали невероятную общность, сплотившую столь малознакомых людей единого круга.
Каждый из них был подвержен своим мыслям, эмоциям, суждениям и жизненным взглядам. Сейчас все это исчезло, стерлось, и ощущение невероятной ясности тянуло их силуэты вверх- они и не заметили, как расправились спины и морщины мыслей стерлись с думных лиц. Все они боялись потревожить эти мгновения чистоты. Но сцена затаила дыхание, яркий свет софитов постепенно блек, уступая томному освещению зала, где родители смотрели на своих детей- новое поколение будущих выпускников Университета Майами.
Настала пора расплачиваться за увиденное, кошельки распахивались, ручки нежно царапали бумагу, в благоговейном порыве полной тишины вырисовывая нули, будто это могло продлить счастливые мгновенья чистоты. Сейчас для каждого из присутствующих цифры были лишь корявыми завитками на клочках тонкой белой материи.
А в темноте, за сценой, на старом табурете из уже забытых декораций сидела немая женская тень, окутывая сигаретным дымом серое пространство вокруг.
Но пора была прощаться. Участники вышли на сцену в последнем поклоне. Раздались первые хлопки и, отразившись эхом от эпицентров, накрыли гулом все данное им пространство. Благотворительный вечер был окончен.
Через минуту зажегся последний яркий свет, давая глазам привычные образы действительности, возвращая разум в обычное состояние сознания- со всеми его мыслями, проблемами, привычками.
Через две минуты от той общности осталась лишь легкая грусть в глазах. Медленно, нехотя люди друг за другом шли к выходу. Момент истины утрачен, осталось лишь воспоминание, но скоро и оно померкнет. А за дверьми- вечная погоня за мнимым счастьем. Но это потом, а пока есть время насладиться чистотой, хоть и ускользающей свободы.
Вот уже тела облегченно вздыхают, отвоевывая свою позицию у духа. Спустя полчаса все будет кончено. Остается только ждать. И даже ощущение от ощущения увиденного станет как туман. Иначе будет горько жить, в ожидании еще одного такого момента.
Кто-то сдается быстрее, и мысли начинают складываться в слова, пока еще тихие, в дань уважения более сильным душам идущих рядом. Пары выплывают из распахнутых дверей. И каждому первый глоток свежего воздуха кажется первым за всю их жизнь. Открываются глаза и головы поднимаются к звездному небу, как никогда чистому и понятному. Сквозь небо они видят космос.
Тихие шаги, шуршанье песчинок, платьев, легкий шепот и пряный шелест листвы возвращают гостей по аллее к их жизням. Особо чувствительные в минуты раздумий и смятенья будут возвращаться сюда, чтобы вспомнить. Но скорее всего их ждет разочарование. Ведь они будут одни.
Вместе с остальными из здания выходят двое мужчин. Один- высокий, поджарый, слегка небритый, в мятом, небрежно дорогом костюме черного льна. Руки в карманах брюк. Другой- чуть ниже ростом и моложе возрастом, не до конца сложившийся приятный парень с блаженной улыбкой на лице. Он явно не привык носить строгую одежду, но от этого она идет ему не меньше. На шее, вместо галстука, болтается пожелтевший львиный клык на кожаном ремешке.
Вдоволь вдохнув свежего ветра и налюбовавшись искрящимся небом, парень наконец повернулся к своему спутнику:
– Ну как тебе?
Тот хмыкнул, вынул из внутреннего кармана пиджака пачку сигарет, достал одну, поджег, медленно затянулся.
