Весна в этом году в Уключинске выдалась какая–то серая, промозглая, беременная дождем. Но, наконец, настал и погожий денек. Облака разошлись, небо заголубело, солнце выкатилось оттуда, где пряталось чуть не целый месяц, во все концы разбежались солнечные зайчики.
Один из них заглянул в небольшое оконце фондохранилища местного краеведческого музея и, скакнув на пол, пристроился на разбитом затылке лежащей в неловкой позе женщины.
Рядом с трупом валялась испачканная в крови статуэтка рогатого фавна с кривым носом на лукавом лице, голым торсом и козлиными ногами. Чугунный черт, расплывшись в язвительной усмешке, словно наигрывал в мертвое ухо на чугунной флейте…
«Скажи, что я умерла…»
Сонечка Лядова хищно усмехнулась и с наслаждением проткнула ножом Владлена Ошкурко. Рисует она отвратно, но так даже лучше. Этот козел не заслужил большего, чем баклажан вместо тела, голову– яйцо и конечности– прутики с растопыренными грабельками пальцев. А уж нож в бок ему точно к лицу!
Изобразив у грабелек на ногах Владика большую лужу крови, Соня снова помрачнела, вспомнив о том, во что влипла. За ошибки в жизни надо платить – это понятно. Но не миллион же! Дороговато обошелся трехлетний роман – и это если не считать рухнувших надежд, сломанной карьеры и разбитого сердца!
Пять лет назад, получив диплом до смерти обрыдлого универа, Сонечка отправилась в Москву – ловить за хвост птицу удачи. Родственников и знакомых у нее в столице, увы, не было, зато в избытке имелось в ее юном теле здоровья, в душе – оптимизма, а в характере – напористости и готовности работать до упада.
Разумеется, на Ярославском вокзале никто не встречал ее с оркестром и ковровой дорожкой. Новый день еще только пугливо зарождался над столицей. По перрону вяло плелись невыспавшиеся пассажиры. Всем было наплевать на Сонечку. Решительно ступив на московскую землю и поудобнее перехватив в руке чемодан, она вскинула подбородок и пошагала в новую жизнь.
Дальше из тактичности стоит опустить подробности первых двух лет пребывания Сони в столице. Немало бывших провинциалов предпочитают не упоминать в мемуарах начальные ступени своей московской карьеры. Ибо гордиться особо нечем. Соне тоже пришлось сменить несколько рабочих мест и съемных углов, прежде чем ей повезло уютно устроиться в приличной турфирме организатором экскурсий с неплохим окладом и перспективой повышения до менеджера. Теперь зарплаты вполне хватало на симпатичную съемную хатку и даже получалось откладывать кое– какую копеечку на безоблачное будущее.
Казалось бы, чего Сонечке не доставало? А ей не давали покоя карие глаза Владлена Ошкурко – холеного красавца– брюнета, трудящегося на ниве оптовой продажи автозапчастей . Его крошечная – но своя! – фирмочка располагалась в том же офисном здании этажом ниже. Столкнувшись с Соней несколько раз в лифте и пару раз в буфете, он начал с ней здороваться, а после – напропалую флиртовать, и девичье сердце, дрогнув, раскрылось навстречу мощному мужскому обаянию.
Кроме достопамятного чемодана Сонечка привезла с собой в столицу еще одну единицу багажа – свою девственность и до сих пор так и не решилась ее кому-нибудь подарить, ибо воспитана была матерью– библиотекаршей на классической литературе и в строгой нравственности. Но через пару недель ухаживаний Владлена все материнские внушения испарились из Сонечкиной головы, и в итоге именно ему вскоре досталась столь долго хранимая невинность.
Сыграло ли это свою роль, или просто так встали звезды, но роман Сони с этим типом растянулся на долгих три года.
Обитали они вместе, в Сонечкиной съемной хатке, ибо гражданин Ошкурко, владея московской пропиской, жилья не имел, утверждая, что при разводе оставил квартиру бывшей жене, а выписаться оттуда ему некуда. Восхищенная таким благородством, Соня даже не ревновала его к прошлому – ведь теперь этот чудо-мужчина принадлежал ей.
