Аll inclusive от районного собеса
(Все имена и события в данном рассказе полностью выдуманы автором, а посему, любые совпадения с людьми и событиями следует рассматривать как чистую случайность).
– Дорогой мой, вы же прекрасно понимаете, что в нашей организации нет никаких штатных единиц. Мы работаем исключительно на общественных началах.– Красивая женщина еле уловимым движением поправила свою причёску.
– Алла Эдуардовна, так я ни на что и не претендую. Как говорится, не ради чинов и наград. Договорить она мне на дала.
– Дайте же мне сказать! Что у вас, у писателей, за манера такая, вечно женщин перебивать! Недоговоренная, то есть я хотела сказать, невыговоренная женщина это- взрывчатое вещество огромной разрушительной силы.
Я выставил руки вперёд, всем своим видом показывая, что полностью с ней согласен и вообще, молчу, молчу, молчу.
– Итак. Работали вы в прошедшем году хорошо. Я не побоюсь этого слова, творчески. С искоркой. Не горели конечно, тлели помаленьку. Но и не отлынивали от поручений. Это плюс. Опять же, писали кое-что для нашей организации.
– Я ещё флаги носил тяжеленные на манифестации.
– Опять за своё. Не сметь меня перебивать! А то, а то…
– Укушу-подсказал женщине я.
– Нет. Не дам и всё.
Я оторопел. Мгновенно прикусил язык и удивлённо заморгал. Такого продолжения нашей беседы уж точно не ожидал.
– Начальница на секунду замолчала, но только на секунду.
– Я не то хотела сказать. Вернее, вы совсем меня неправильно поняли. Вечно вы меня неправильно понимаете. Экий пошляк. Не ожидала от вас. А ещё писатель.
– Алла Эдуардовна, так я вообще молчу.
– Как же вы молчите! Опять меня перебиваете, и вдобавок ко всему, ещё изволите смущать. Кто вам дал на это право? Я, между прочим, не замужем. И заступиться за бедную женщину исключительно некому. Но это к делу не относится.
Мне ничего не оставалась, как прикрыть обеими руками рот, чтобы случайно из него не вылетело слово, и во все глаза пялиться на то место, где в районе груди заканчивался пикантный вырез её платья.
Она проследила за моим взглядом, одёрнула свой наряд и продолжила.
– Там их нет.
– Есть. Отчётливо вижу, что есть. Целых две, – произвольно вырвалось у меня.
– Бумажек там нет. Они вон в той папке- томным, призывным голосом прошептала женщина.
– Возьми… те пожалуйста.– Глаза Аллы Эдуардовны на секунду вспыхнули и заблестели. Спустя мгновение, она встрепенулась и, по всей видимости, вернулась в своё обычное начальственное состояние.
– Берите же их скорее и… и ступайте к… врачу. За справкой. И не смейте ко мне прикасаться.
– Так я и не смел, – возразил я.
– Вот это и плохо, – вырвалось у неё. – Опять вы за своё! Коварный. Марш в поликлинику! Сам… и же прекрасно знаете, что без справки нельзя.
– Что нельзя? Я же здоровый мужчина, ну в полном рассвете сил, как говорил Карлсон.
– Если у них там за рубежом и можно, то в нашей стране никак нельзя. Понятно?
– Алла Эдуардовна о чём это вы? Разъясните, пожалуйста. Что забрать? В какой папке? И при чём тут поликлиника?
– Это всё потому, что ты,… вы меня смущаете и не только сегодня. Прекратите немедленно. А ещё солидный человек. И как не печально, женатый. Идите, вам там выделили…
– Чего выделили?
– Ну какой вы непонятливый, ей богу. За хорошую работу в общественной организации собес в качестве поощрения выделил две путёвки в пригородный дом отдыха, на целую неделю. А у меня в эти дни мероприятие будет. Критическое. Важное. То есть, мне на следующей неделе ловить там нечего. Вот такая складывается ситуация. Печальная. Ну, не везёт, и всё тут. – Алла Эдуардовна нервно терзала свою нижнюю губу. – И придётся поехать туда вам, с как её, – с половиной.
