Часть I
Сантехник во фраке
Он держал в деснице Своей семь звезд,
и из уст Его выходил острый с обеих сторон меч;
и лице Его, как солнце, сияющее в силе своей.
И когда я увидел Его, то пал к ногам Его, как мертвый.
И Он положил на меня десницу Свою и сказал мне:
не бойся; Я есмь Первый и Последний.
Откровение Иоанна Богослова
Сколько помню путешествий в Крым – ничего не меняется. Удушающая жара Симферополя, никогда не видевшего моря, это первое, что бросается в глаза страждущим по отдыху отпускникам. Поднимающееся от асфальта горячее марево, одновременный запах несколько дней немытых тел, духов, жарящейся шаурмы – вся эта липкая смесь обволакивает вас, начиная с первого шага за пределами вагона. Людской водоворот с сумасшедшими глазами, рвущийся к пригородным кассам, обязательно вынесет в нужную сторону. Главное не сопротивляться. Двигаясь в потоке, как горбуша на нерест, нужно умудриться не наступить на бездомных собак с вываленными языками, стайками бегающих по перрону. Повинуясь толпе, вы нырнёте в тёмный провал подземного перехода, потопчетесь немного в полумраке, пару раз отдавите чьи-то невовремя подвернувшиеся сандалии, получите в ответ ботинками от шеренги вьючных альпинистов, и выберетесь, наконец, наружу. Во всю ту же стройную какофонию жары и прогорклости фастфуда. И горе тем, кто не успел ещё в вагоне совершить утренний моцион – им придётся немного пройтись к торцу административных зданий, чтобы обязательно наткнуться на острый букет бесплатного туалета пополам с хлоркой. Там же, наряду с осязанием, зрительные рецепторы начинает радовать грозная надпись около рукомойников «НОГИ НЕ МЫТЬ!»
Нет. Не меняется решительно ничего. Все та же толпа перепуганных, мечущихся потенциальных отдыхающих. Те же груженые сумками, баулами, чемоданами, красномордые мужики, мучающиеся похмельем. Одинаковые толстые тетки с дурацкими шляпами на головах, волочащие за руки детей. Толпы молодёжи, разодетой в пух и прах, канареечной пестротой мельтешат муравьями. Надменного вида мадамы в почти газосварочных очках несут на руках мелкотравчатую чушь. Вокзал, битком забитый людьми, огромные очереди за билетами хоть куда-нибудь, уставшие от всей этой круговерти кассиры в узких прорезях билетных окошек.
– Девушка, до Тулы!
– Билетов нет.
– Мне срочно! Два!
– Билетов нет.
– Ну мне же домой! В Тулу!
– Билетов нет.
Механический какой-то, железно-искаженный женский голос монотонно повторял одну и ту же фразу. Сзади на незадачливого уже начинают давить.
– Чего стал? Тебе же сказали – нет билетов. Отойди в сторону! – и локтями, локтями, очищая для себя жизненное пространство.
– Ты еще раз пихни меня, жопа в шляпе! Я тебе шляпу знаешь, куда засуну?
Худой ППСник, в голубой рубашке с мокрыми пятнами под мышками и на спине, лениво отвернулся к окну.
– Беляши! Горячие беляши!
Привокзальная площадь, да и вся прилегающая территория, были забиты киосками, импровизированными кафешками, частниками, которые чуть ли не с рук торговали чем-нибудь съестным. Просто на мощёной плитке стоят грязные пластиковые стулья.
Никогда не понимал людей, покупающих себе здесь еду. Даже если по умолчанию принять, что всё это сделано не из котят, моя внутрення брезгливость начинала вопить дурным голосом уже через минуту наблюдения за процессом торговли. Продавцы брали у покупателей деньги, внимательно пересчитывая мятые бумажки, давали сдачу, оставляя на гривнах жирные пятна. Этими же руками ловко выхватывали из стоящей рядом ёмкости исходящий паром большой чебурек с начинкой из мелкорубленого лука, заворачивали в парочку салфеток, и с улыбкой протягивали нетерпеливому голодающему. Для дезинфекции пальцы вытирались о засаленный фартук, весь в радужных разводах от дезодорированного масла, ими же ковырялся нос в ожидании следующего клиента.
