Пятницу
обожали все, кроме меня, у меня были причины. Идти домой не было смысла, идти с
подружками в кафе – не было денег, да и подружек у меня толком не было, хотя
они бы расстроились, если бы я им об этом сказала. Мы были теми, с кем никто не
дружит, поэтому вынужденно общались между собой на переменах, а иногда и после
занятий, по дороге домой, но не в пятницу.
Обычно
я делала вид, что мне нужно в туалет, заходила в кабинку, дожидалась, пока все
разойдутся, и шла в библиотеку или просто бродить по парку и доедать
сэкономленную половину обеда, чтобы как-то дожить до вечера, когда можно будет
пойти домой.
Я
бы с удовольствием устроилась на работу, чтобы не бывать дома вообще, но мама
обещала меня убить, если я ещё раз попробую. В прошлый раз я сделала это в
шестнадцать лет, мы с Евой устроились официантками в кафе рядом с лицеем, она
уверяла меня, что это отличное решение и мы станем богатыми и уважаемыми
женщинами уже через месяц. Проработала я ровно одну смену, потом туда вломилась
мама и утащила меня домой за шиворот, осыпая обвинениями и грозясь запереть
дома навечно. На прошлой неделе мне исполнилось восемнадцать, теперь меня могли
взять на работу и без её разрешения, но я боялась пробовать ещё раз, я всегда
была трусихой.
В
дальней кабинке туалета было спокойно и безопасно, я уже сделала все свои дела,
привела в порядок одежду и причёску, протёрла обувь, и теперь сидела на крышке
унитаза, подпиливая ногти – прекрасное занятие для вечера пятницы. По ту
сторону двери кабинки девочки приходили и уходили, красились, смеялись, сплетничали.
Я слушала и представляла их лица.
"Ты сегодня весь вечер с Джефом?" –
Виктория, главная шлюха лицея, горячая, как сам ад. У неё всегда было такое
выражение лица, как будто она вот-вот фыркнет и отвернётся, парней это
заводило, судя по тому, как сильно они за ней бегали.
"Нет, мы расстались," – Сабрина,
общепризнанная королева лицея, похожая на куклу Барби настолько сильно, что
казалось, она это сознательно делает. Сладкий детский голосок, осветлённые
волосы, большие наивные глаза, пустота внутри черепа. Свита почитателей вокруг
неё никогда не была меньше пяти человек, а временами доходила до десятка. Отец
возил её на занятия на машине, всегда выходил, чтобы открыть для неё дверь, она
целовала его на прощание, называла "папочка". Я её за это ненавидела,
за одно только это. У меня не было отца.
Свита
королевы издала впечатлённый вздох и нестройным хором стала спрашивать, что
произошло между ней и Джефом.
"Он слишком большой, – королева надувает
губы, изображая капризную принцессу, свита внимает, затаив дыхание. – Эти
несуразные горы мышц выглядят так, как будто он работает на ферме. Мне это не
подходит, это так неизящно. Рядом с королевой бала должен быть принц, а не его
конь," – королева шутит, свита смеётся. Но голоса адской Виктории я не
слышу – ей не смешно, она сама когда-то встречалась с этим "конём", и
после громкого скандального разрыва чуть с собой не покончила, об этом весь
город гудел месяц.
"И
кого ты возьмёшь на роль своего принца?" – сладкий голос какой-то девочки
из свиты, она настолько стремилась копировать Сабрину во всём, что я даже имени
её не помнила, она была просто тенью королевы.
Королева выдержала интригующую паузу и объявила: "Лорда А, конечно же!"
Все
захихикали, я тоже усмехнулась – Лордом А девочки называли нашего новенького мажора,
он выглядел как кинозвезда и вёл себя как британский дипломат, чем раздражал
мальчиков и забавлял девочек. Он был из очень богатой семьи, Сабрине под стать.
Королева
закончила наводить красоту, забрала свиту и вышла, рядом со мной открылась
дверь кабинки, каблуки простучали к зеркалу, раздался голос Виктории: "Ты всё, идём?"
