август 2003 года
- Ну приспичило же твоей бабке родиться именно в тот день,
когда «Зенит» играет! – брезгливо скривился Алексей.
Он развалился на тахте - в одних трусах, с банкой пива – и
смотрел по телевизору обзор спортивных новостей, предоставив жене возможность
самой убирать со стола и мыть посуду после ужина.
- Ты слышала, что я сказал?
- Да, слышала, - в дверях появилась Марина, вытирая мокрые
руки о замызганный ситцевый фартук. – Я думаю, если бы она знала, что так
получится, выбрала бы для своего появления на свет другой день.
- Ха-ха! – скептически отозвался Алексей. – Я думаю, она
как раз знала.
Бросив пустую банку на ковер, он принялся щелкать пультом,
бесцельно переключая каналы телевизора, а другой рукой почесывая свою буйно
волосатую грудь, словно рассчитывал найти в зарослях какие-нибудь сокровища.
- Ты еще здесь? – приподнявшись на локте, Алексей с
удивлением посмотрел на Марину, которая все так же стояла в дверях, словно
ожидая чего-то. Может, приказаний: «Чего изволите, господин?» – Принеси еще
пива!
«Пожалуйста», - мысленно то ли добавила за него, то ли
ответила ему Марина и поплелась в кухню, привычно недоумевая, почему, в конце
концов, она беспрекословно подчиняется этому волосатому вонючему хаму и
позволяет собой помыкать.
Ладно бы он еще ее бил или что-нибудь в этом роде. Так
нет, все происходило с ее молчаливого согласия, будто так и надо. Она даже и не
пробовала ни разу возмущаться или протестовать.
И ладно была бы еще Марина Бессонова мазохисткой,
получающей от подобного обращения удовольствие. Так нет, в душе всякий раз
сжималась в комочек и горько плакала. Впрочем, плакала она и на самом деле, но
чтобы муж ни в коем случае не заметил – женских слез он просто-напросто не
выносил.
Крепко закусив губу, Марина заглянула в холодильник и
оцепенела: пива не было.
Господи, что делать-то? Ведь она была уверена, абсолютно
уверена, что в холодильнике не меньше трех банок, поэтому и не купила, уж
больно тяжелые сумки пришлось нести. И делать крюк специально за любимым
Лешкиным «Будвайзером» просто не было сил. Тем более после двенадцати часов на
ногах.
Марина работала дамским мастером в самой рядовой дешевой
парикмахерской. День через день. Вонь средств для «химии» и укладки, надсадный
рев фенов, клацанье ножниц, тупая болтовня коллег и клиенток. Крохотные чаевые
– в лучшем случае. Работу свою Марина ненавидела. А впереди – еще одна смена:
поход по магазинам, ужин, стирка, уборка, ублажение в постели господина
Бессонова с его бесконечными насмешками и придирками…
Наверно, Лешка уговорил все пиво днем, обреченно подумала
Марина. Супруг работал охранником в банке – сутки через трое, и сегодня у него
как раз был очередной выходной. Вот сейчас она вернется в комнату и скажет
виновато: «Леш, пива нет больше». Лешка заорет, в красках разъяснит ей, какая
она идиотка, в результате придется одеваться и идти за пивом.
Мелькнула вдруг мысль: а может, наконец, взбунтоваться?
Сказать: иди сам?
Марина испуганно обернулась, словно Алексей мог услышать
эту крамолу. Вздохнув глубоко, хотела уже закрыть холодильник и отправиться на
эшафот, но с облегчением заметила притаившуюся за пакетом кефира банку.
- А подольше не могла? – свирепо поинтересовался Алексей.
– Тебя только за смертью посылать, – он озабоченно ощупал свое главное
богатство, словно боялся, что оно могло вдруг нечаянно исчезнуть или
уменьшиться в размерах. – Так вот, я говорю, что если бы не твоя дурацкая бабка
с ее юбилеем, лежал бы я себе в субботу перед ящиком и смотрел бы себе футбол,
пивко попивая. А вместо этого придется тащиться за тридевять земель и целый
вечер дохнуть с тоски. Может, ты одна съездишь, а?
