♕
В дверном проеме стояла женщина, освещенная теплым, падавшим из дома светом, но она не двигалась и ничего не говорила, пока спутники шли по деревянному мосту, спускавшемуся от порога к берегу озера. Саймон следовал за Бинабиком, осторожно прижимая к себе Лелет, и в голове у него то и дело возникал вопрос: почему у этой женщины Джелой нет более надежного входа, хотя бы с веревочными перилами, – уставшие ноги едва удерживали его на узком мостике.
«Наверное, дело в том, что к ней редко приходят гости», – подумал он, глядя на быстро темнеющий лес.
Бинабик остановился перед последней ступенькой и поклонился, едва не столкнув Саймона в тихие воды озера.
– Валада Джелой, – проговорил тролль. – Бинбинес Минтахокис просит твоей помощи. Я привел путников.
Женщина в дверном проеме отступила, позволяя им войти.
– Избавь меня от наббанайских конструкций, Бинабик. – У нее был резкий, но музыкальный голос, со странным акцентом, но, вне всякого сомнения, женский. – Я знала, что это ты. Кантака здесь уже целый час. – Волчица, оставшаяся на противоположном конце мостика, у самого берега, навострила уши. – Конечно, я буду рада вас принять. Неужели ты думал, что я могу тебе отказать?
Бинабик вошел в дом. Саймон последовал за ним, отставая на шаг.
– Куда положить девочку? – спросил он, успев заметить высокий потолок и длинные трепещущие тени, которые отбрасывало множество свечей, и тут перед ним возникла Джелой.
Она была в грубом платье из серовато-коричневой материи, перехваченном поясом, ростом где-то между Саймоном и троллем, широкое загорелое лицо покрывали морщины, собравшиеся вокруг глаз и рта. Короткие темные волосы поседели так, что Джелой чем-то напоминала священника. Но внимание Саймона привлекли желтые глаза – круглые с тяжелыми веками и черными, как смоль, зрачками, глаза старого мудрого человека. Казалось, они принадлежали древней птице, парящей высоко в небе, в этой женщине чувствовалась такая сила, что Саймон замер на месте. У него возникло ощущение, что Джелой за одно короткое мгновение оценила его, взвесив, точно мешок. Когда ее взгляд, наконец, переместился на девочку у него на руках, Саймон почувствовал себя пустым, как мех, из которого выпили все вино.
– Ребенок ранен, – сказала Джелой, и это не было вопросом.
Саймон молча позволил ей забрать Лелет, а Бинабик шагнул вперед.
– На нее напали собаки, – сказал тролль. – Собаки с печатью Стормспайка.
Если Саймон рассчитывал увидеть на лице Джелой удивление или страх, его ждало разочарование. Она быстро подошла к лежавшему на полу набитому соломой матрасу и положила на него девочку.
– Найдите еду, если вы голодны, – сказала она. – А мне нужно поработать. За вами кто-то следил? – спросила она.
Бинабик принялся поспешно рассказывать ей о последних событиях, пока Джелой снимала одежду с неподвижного тела девочки, и в этот момент в дом вошел Малахия. Он присел на корточки возле матраса, наблюдая, как Джелой промывает раны Лелет, а когда наклонился слишком низко, мешая ей, валада мягко коснулась плеча мальчика покрытой веснушками рукой. Она не отпускала его некоторое время, Малахия поднял на нее взгляд и вздрогнул, затем снова на нее посмотрел, и Саймону показалось, что между ними что-то произошло. Но уже в следующее мгновение Малахия отвернулся и сел у стены.
Бинабик подбросил дров в костер, горевший в глубокой яме в полу, и дым – его было на удивление мало – стал подниматься к потолку; Саймон сообразил, что там должна быть труба, прятавшаяся в тени.
