Там, где, кажется, нас больше нет... Мы навечно
сгораем дотла.
Дождь беспощадно хлестал по лицу, словно показывал кто тут
главный. Холодные капли стекали с мокрых волос за воротник куртки,
доставляя неприятные ощущения. Осень. Чертова осень, пропади она
пропадом! Кругом мрак, апатия, безжизненные лица полные
разочарования, будто в жизни людей все настолько плохо, что даже
вера в завтрашний день не является спасением. И этот проклятый
дождь, он так похож на пытку, он стучит по темечку отбойным
молотком, все больше вгоняя в «режим ожидания».
Правильные девочки в такую погоду
предпочитают сидеть дома в обнимку с книжкой, закутавшись в
клетчатый плед, пить чай и цитировать статусы из социальных сетей.
Им вряд ли придет в голову шататься по одиноким серым улицам,
выбирая маршрут, как можно безлюднее, и заниматься самобичеванием.
Нет, они слишком послушные, слишком домашние для этого, когда-то и
я была похожа на них.
Но время не терпит суеты, а еще оно
ловко умеет разбивать чужие мечты, превращая осколки в пыль, и
безжалостно развеивать их по ветру, будто б так и надо. И не
поспоришь, потому что все аргументы «за», жизнь умеючи превращает в
доводы «против».
Вода противно хлюпала в ботинках,
заставляя морщиться, я обхватила свои колени руками и сильнее вжала
голову в плечи. Холодно, мерзко, одиноко! Эти слова достаточно
давно стали синонимами моей никчемной жизни, совершенно пустой,
которая просто протекала параллельно.
Мимо проехал автобус, расплескивая
мутную воду из огромных луж, люди, толпившиеся на остановке,
брезгливо посматривали в мою сторону, видимо принимая меня за
нищенку или алкоголичку, которая нашла приют под куполом
остановочного павильона. Большинство из них сделало не верные
выводы, но все же кое в чем они были правы.
Я давно потерянная для всех, чужая,
опустившаяся, пожалуй, на самое дно. И дом уже не является домом,
так четыре стены, бетонный короб с пожелтевшими обоями, которые
лоскутами свисают со стен. Квартира, где никто меня не ждет, где
давно не звучит смех, где почти не раздаются человеческие голоса.
Там лишь потрескавшаяся штукатурка на потолке, чашка с отколотым
краем и скрипучие половицы. Из всех живых существ там бывают только
пауки и я, если слово «живой» еще можно применить ко мне.
Свет фар, словно таран, разбивал
стену из дождевых капель, автомобиль плавно затормозил у бордюра, и
быть может я, как и десяток других промокших граждан, в другой
ситуации и не обратила бы на него внимания, но сейчас, будто кто-то
ногтями поскреб по стеклу, заставляя меня дернуться от неприятных
ощущений.
Автомобильные дворники старались
успеть за водным потоком, что опускался с неба на лобовое стекло,
они активно работали щетками, стирая влагу, будто кто-то стирает
воспоминания. Я поежилась и постаралась всмотреться в затемнённые
стекла, наивно рассчитывая разглядеть за ними кого-то
знакомого.
Внутренний голос ехидно усмехнулся,
медленно проговаривая, что человек, находящийся внутри мне хорошо
знаком, да вот только встреча с ним не несет в себе ничего
приятного, для меня уж точно.
Дождавшись пока одинокий троллейбус
отъедет от остановки, дверца с водительской стороны
открылась и, перепрыгивая через лужи, в мою сторону направился
мужчина. Он был высок, крепок, умен и хитер. А еще вызывал у меня
приступы панической атаки, при виде его хотелось быть невидимкой,
спрятаться, убежать, умереть…
Инстинкты взяли свое, и я медленно
начала двигаться в угол, словно брошенный щенок, испугавшийся
жестоких людей.
Его отточенные движения, резкие,
жесткие, вселяли в меня страх. Его взгляд прожигал насквозь, стоило
мужчине лишь чуть прищурить свои зеленые глаза, которые в свете дня
очень напоминали кошачьи, как дрожь пробегала по телу, взор начинал
метаться в поисках укрытия, а тело отказывалось слушаться. Сплошная
разбалансировка!
