Глава 1. День рожденья – глупый праздник
И снова третье декабря!
День рожденья – глупый праздник.
Поплачь-ка, Влада, ты стала взрослой.
До Нового года осталось двадцать восемь дней.
***
Эти нескладные фразочки я говорила себе каждый год в день рождения. С пятнадцати лет. Уже и не вспомню, почему именно эти фразы я выбрала для своего праздника. Сегодня мне стукнуло двадцать пять. Юбилей! Двойной. Ведь десять лет говорить одно и то же тянет на подвиг. Или на глупость. Это смотря от какой печки плясать. Если стабильность – признак мастерства, то подвиг. А если под лежачий камень вода не течет, то глупость.
Я была тем самым лежачим камнем. Нет, не так. Я была САМЫМ ЛЕЖАЧИМ КАМНЕМ. Хотя почему была? Я он и есть. Не люблю спорт и все школьные и студенческие годы успешно увиливала от физических упражнений. Терпеть не могу активность и суету в любой форме, за что друзья зовут меня тормозом. Достижение целей считаю вредным занятием, а туристов – чокнутыми. На улицу без крайней нужды предпочитаю не выходить.
Кошачий образ жизни меня вполне устраивает. Более, чем устраивает. Диван и книжка в детстве, плюс ноут сейчас. О чем еще мечтать? Погулять можно и высунув голову в форточку, еду заказать на дом, а дружить в сетях. Поэтому и собак я не люблю за их неугомонность и радостные пробежки на свежем воздухе. И гостей не люблю за то, что надо суетиться и накрывать на стол, а потом выпроваживать и мыть посуду.
По закону подлости подруги мне достались активные и целеустремленные. В детском садике это не очень заметно было, там все орали и носились как сумасшедшие, я и не разглядела подлянку. Потом шло по нарастающей, Майка и Софка активничали и достигали, а я висела камнем на их шеях и кандалами на их ногах. На мои жалобные призывы: “Бросьте меня, командиры!”, подруги не реагировали.
Старались приобщить меня ко всему, чем занимались сами. Майка и Софка бегали по тренингам и тренировкам, осваивали каллиграфию и китайскую чайную церемонию, пели караоке, в общем, вели драйвовый образ жизни. И почему-то без меня им как-то не так пелось и танцевалось. В этом разница и была. Я их не заставляла лежать на диване и книжки читать, а они меня заставляли ходить с ними в кино и мечтать о парнях и замужестве.
Лично я винила в своей несовременной пассивности деда. Вот, чем мама думала, приехав рожать меня к родителям в глухую деревню? Ну, ладно, районный центр. Когда я родилась, дед на радостях напился и побежал в местный сельсовет регистрировать внучку. Он хотел назвать меня Владиленой, в честь Владимира Ленина, разумеется. Но в глубоком подпитии выговорить почетное имечко не смог. Запнулся на Владе.
Тетя, которая меня регистрировала, тоже хотела побыстрее освободиться и праздновать. Влада, так Влада. Коротко и ясно. И в строчку уместилось. В общем, лишили меня полноты чувств, обрубили по самые уши и колобок Владилена по миру никуда не покатился, а встал лежачим камнем Владой. Лет в семь я до этого додумалась, доходчиво объяснила родне, чтобы отстали, лет в семнадцать до родни дошло, что меня не переделать и они, правда, отстали.
Я каждый год мечтала, чтобы все забыли про мой день рождения. Обещала, что в уголке под одеялом тихонько полежу и никого трогать не буду. В сетях постоянно кто-то жаловался, что его не поздравили или поздравили не все и не те, а мне такого чуда ни разу не обломилось. В дверь уже барабанили мои неугомонные подруги. И я точно знала, что если не открою, то они полезут через балкон. Этаж-то всего второй. И козырек подъездный, как назло, рядом с моими окнами.
– Владка! Тетеря сонная. Живо собирайся.
– Зачем?
– Не зачем, а куда! На сеанс! – Майка металась по комнате и выбирала, что мне надеть.
