Марина Крамская
Глава 1
Здесь не останавливаются поезда
До того звонка Илья вовсе не собирался сдавать свою единственную квартиру, в которую к тому же прочно врос со всеми вещами, телевизором и котом. Но дверной звонок прозвенел незадолго до полуночи, резкий и визгливый, каким и полагается предвещать дурные вести.
– Приеду завтра, останусь на неделю, – с ходу сообщил смутно знакомый женский голос. – Надеюсь, у тебя есть свежее постельное белье и кофеварка. Кстати, патефон в порядке?
По тому, как уверенно она распоряжалась его будущим, Илья понял, что они знакомы. Правда, при каких обстоятельствах это произошло, он вспомнить не смог, но переспросить не решился.
– Порядок, – уверенно ответил Илья. – Приезжай… те.
Кот смерил его неодобрительным взглядом: мол, ты на что подписался, дурень? Какая-то женщина звонит посреди ночи, а ты блеешь как баран перед закланием. Стыд!
Утром в дверь постучали еще затемно. Илья кое-как оделся, босиком прошлепал по клейкому линолеуму и заглянул в глазок. В полумраке угадывался силуэт женщины, высокой и худой. Открывать ей совершенно не хотелось, но рука сама сдвинула защелку и пустила раннюю гостью за порог.
От нее веяло холодом и морем. Пальто с серебряными пуговицами добавляло плечам этой женщины ширины, но под ним она оказалась хрупкой и немного угловатой. С собой гостья принесла осеннюю сырость и потертый кожаный саквояж, из которого вызывающе торчал штатив для фотоаппарата.
– Прости, что рано, – извинилась женщина без малейшего раскаяния в голосе. – До вас сложно добраться.
Лицо ее узнавалось, но с трудом, как будто принадлежало сразу нескольким знакомым Ильи. Строгий взгляд, которым обычно одаривала его мама, стальные глаза – прямо как у его сестры, бабушкины тонкие поджатые губы. Определенно родственница, но как же её зовут?..
– Да, – кивнул Илья, продолжая копаться в памяти. – У нас тут место не туристическое, даже гостиницы вон ни одной толковой нет, никто не приезжает. А ты к нам какими судьбами?
– По работе, – сухо ответила гостья. – Я – журналист или, правильнее сказать, блогер. О вашем городе слухи интересные ходят – вот, приехала проверить, правда или выдумки.
Илья напрягся. Настроение у него отчего-то сразу упало, хотя никакие особенные слухи до него не доходили. Ну, бывали, конечно, странности, а где их нет? В остальном же город как город, жизнь еле течет, без всплесков и порогов, русло у нее ровное, пологое. И чего эта родственница задумала здесь раскопать? Наверняка какую-нибудь дрянную историю для желтой газетки.
– Нет у нас ничего интересного, – вяло буркнул Илья. – Только время зря на дорогу угрохала.
Гостья не ответила, отодвинула хозяина квартиры в сторону и прошла в единственную комнату. Скептически осмотрела сбитую в угол дивана несвежую простыню, пушистые от пыли книжные полки и комки носков, заброшенные под шкаф.
– Конура, – брезгливо поморщилась она.
Илья насупился, но не возразил. Выставить бы ее за порог, со всем багажом высокомерия и надменности, да только потом наверняка мать взбаламутится, мол, родню не привечаешь, плохо. А мать расстраивать не хотелось.
Из саквояжа на разостланный диван легли фотоаппарат, два чехла с объективами, косметичка с брякнувшими склянками и грампластинка в картонном квадрате, которую гостья поспешила избавить от жесткого футляра. С пластинкой в руках родственница приблизилась к святилищу: трехуровневой этажерке, которую венчал патефон с сапфировой иглой. В отличие от остальной мебели, на гладкой черной поверхности этажерки не было ни пыли, ни разводов. Уложив винил под иглу, гостья осторожно тронула механическую ручку. Захрипело, зажужжало – и резко, будто прочистив горло, патефон запел «Аиду», чисто и пронзительно.
