Мой старший брат вернулся домой в самый темный час перед рассветом, когда призраки и те уже отдыхают. От него пахло сталью, углем и кузницей. Врагом.
Он ловко перепрыгнул через подоконник, беззвучно ступая босыми ногами. Следом ворвался горячий пустынный ветер, зашелестел занавесками. На пол выпал его альбом, и быстрым движением он пнул его под кровать, точно змею.
Где ты был, Дарин? В мыслях я набиралась мужества и спрашивала его об этом, и Дарин в ответ доверялся мне. Куда ты все время исчезаешь? Почему? Ведь ты так нужен Поупу и Нэн. Ты нужен мне.
Каждую ночь на протяжении почти двух лет я собираюсь спросить его об этом. И каждую ночь у меня не хватает смелости. Дарин – единственный, кто у меня остался. Я не хочу, чтобы он отдалился от меня, как от всех остальных.
Но сегодня все иначе. Я знала, что в его альбоме. Что это значит.
– Ты должна спать. – Шепот Дарина отвлек меня от тревожных раздумий. Это его почти кошачье чутье досталось ему от матери. Он зажег лампу, и я села в постели. Бесполезно притворяться спящей.
– Комендантский час давно начался, патруль уже три раза проходил. Я волновалась.
– Я знаю, как не попасться солдатам, Лайя. Это дело практики.
Он оперся подбородком о мою койку и улыбнулся ласково и насмешливо, совсем как мама. И посмотрел так, как обычно глядит, когда я просыпаюсь от кошмаров или когда у нас заканчиваются запасы зерна. Все будет хорошо, говорили его глаза. Он взял книгу с моей кровати.
– «Те, кто приходят ночью», – прочитал он название. – Жутковато. О чем она?
– Я только начала, о джиннах… – я запнулась. Умно. Очень умно. Он любит слушать истории так же, как я люблю их рассказывать. – Забудь. Где ты был? Этим утром Поуп принял с десяток пациентов, не меньше.
А мне пришлось подменять тебя, потому что он бы не справился в одиночку. И поэтому Нэн вынуждена была сама разливать джем по бутылкам. Вот только она не успела. И теперь торговец нам не заплатит, и мы будем голодать зимой. И почему, о небеса, тебя это нисколько не волнует?
Но все это я произнесла мысленно. Улыбка уже исчезла с лица Дарина.
– Я не подхожу для целительства, – сказал он. – И Поуп об этом знает.
Я хотела смолчать, но вспомнила, каким был Поуп этим утром, вспомнила его плечи, сгорбленные словно под тяжким бременем. И вновь подумала об альбоме.
– Поуп и Нэн зависят от тебя. Хотя бы поговори с ними. Уж не один месяц прошел.
Думала, он скажет, что я не понимаю. Что должна оставить его в покое. Но он лишь покачал головой, лег на свой ярус кровати и прикрыл глаза, будто не желал утруждать себя ответами.
– Я видела твои рисунки, – слова торопливо слетели с моих губ.
Дарин тотчас вскочил, лицо стало непроницаемым.
– Я не шпионила, – пояснила я. – Просто один листок оторвался. Я нашла его, когда меняла утром циновки.
– А ты сказала Нэн или Поупу? Они видели?
– Нет, но…
– Лайя, послушай.
Десять кругов ада, мне не хотелось ничего слушать! Никаких его оправданий.
