Глава 1
Те же раки, только лобстер
Мы не просто переписываемся, мы живем в Сети, пытаясь переписать свою жизнь набело.
Артем Карапетян, журналист, писатель
Что-то легкое, прерывистое повисло в воздухе, как перья печного дыма над частным сектором в пятницу вечером. Перья расплывались, ловили друг друга за хвост, пока не перемешались в густую серо-синюю массу. Я резко выдохнул, сел на кровати и помотал головой, пытаясь стряхнуть остатки этого серо-синего тумана. Только сейчас я понял, что это был не сон. Точнее, не совсем сон. Окончательно проснувшись, я теперь разобрал, что серо-синим туманом мне представился мужской бас, монотонно звучащий за тонкой гипсокартонной стенкой. Кажется, это называется синестезия – цветовой слух. То ли Скрябин, то ли Римский-Корсаков видели свои симфонии в цвете. Мое же видение оказалось более прозаичным. Серо-синим туманом был голос какого-то незнакомого мужика. И что он вообще тут делает в такое время?! Мужик меж тем продолжал:
– Да ладно тебе. Почему не хочешь? Быстренько прочитаешь, и все. Вообще не вижу проблемы…
– Ш-ш-ш-ш, – зашипел на Серо-синего второй голос.
Видимо, они услышали мою возню.
– Каждый писатель мечтает о большом жанре. Разве нет? – снова вступил Серо-синий, прилежно понизив громкость, но я все равно различал каждое слово, потому что гипсокартон только создает видимость настоящей стены.
Я окончательно проснулся.
– Ты издеваешься? – возмутился второй голос. – И вообще, чукча не писатель, чукча – читатель… А читатель мечтает, чтобы минимум слов, максимум пользы.
Второй голос был женским, и это, конечно, Виктория. Моя соседка по квартире. Девушка старалась говорить тихо, почти шепотом, и следующие несколько фраз я не расслышал, однако через пару секунд она вдруг воскликнула довольно беспардонно:
– Черт, как много-то! Это же две «Войны и мира» как минимум!
– Но у тебя же скорочтение… – пробормотал Серо-синий.
– Что случилось? – снова зашептала она, спохватившись.
– Сегодня ночью мужа и жену убили в собственной квартире. Следов взлома нет. Ее задушили. Его – вытолкнули из окна десятого этажа.
Мужчина говорил ровным спокойным шепотом, который никак не увязывался в моей голове с тем, что он говорил. Я уже вновь готов был усомниться, слышу ли все это наяву, и собрался было хорошенько ущипнуть себя под одеялом, но тут снова вступила девушка:
– Прискорбно, конечно. Но при чем тут я? – Ее вопрос звучал с неподдельным изумлением.
Значит, все-таки не сон.
– Ты ж филолог! – убежденно констатировал голос.
– Вот именно! – вздохнула она.
Раздался звук отодвигаемого стула. Ее шаги – быстрые и уверенные. Хлопнула форточка. Секунда. Щелчок. Так и есть – она перечеркнула три дня своего героического воздержания, и я почувствовал запах сигаретного дыма.
– Начальству виднее. Мне было сказано подключить филолога. Я пришел к тебе.
– Все в этом мире безумно. Все. Кроме имени Чакраборти Митхуна! – выдохнула Вика в пустоту, так как вряд ли собеседник оценил цитату. – Филолог. Это специалист. В области русского языка. И литературы, – продолжила она, разделяя слова. – Я ничего не знаю об убийствах, кроме того, что о них пишут в детективных романах.
Наш утренний гость вряд ли понял, при чем тут Митхун Чакраборти, однако иронию он уловил:
– Виктория Александровна, ты же знаешь, я человек подневольный, так что бери распечатки.
– Распечатки чего? – жалобно отозвалась она.
– Переписки убитых в социальных сетях.
– Да господь с тобой! Филолог-то вам тут зачем?
Голоса замолчали. Я слышал только, как она шумно затягивается и так же шумно выдыхает. Едва слышно хрустнул новенький ламинат: гость тоже переместился поближе к окну.
– Но ведь убийство – это по-любому лучше, чем следить, кто у кого сюжетик свистнул, или разбираться, кто кого дураком обозвал?! – снова заговорил мужчина.
