Всем моим друзьям, а врагам в особенности, посвящаю
Я стоял, тупо глядя на высокого статного офицера в белоснежной форме, поделенного на квадратики не то сеткой, не то решеткой. Его лицо, выбритое так, что оно лоснилось в свете рожков бра, кого-то отдаленно мне напоминало, но кого именно как-то не вспоминалось. Я сдвинулся немного в сторону и с удивлением отметил синхронность движения человека, стоявшего напротив. И тут же ощутил противную жесткость стоячего воротничка и углов парадного кителя. Со мной такое бывало. Я часто мог ощутить то, что чувствовал человек, которого я вижу, мог, пробиваясь через все «не может быть» и «не бывает». Я медленно поднял руку, наблюдая, как незнакомец напротив повторяет мое движение. И тут вместо тепла чужой руки моя рука встретила прохладное стекло. Странно, но эта прохлада заставила меня отдернуть руку, будто от удара током.
Я зажмурился так, что выдавил слезинку из-под века. Открыл глаза. Ничего не изменилось. Снова поднял руку. Она двигалась, словно ватная. Было полное ощущение, будто я напялил на себя чужое тело вместе с одеждой. А одежда…
Не могу про себя сказать, что знаю абсолютно все виды форм и мундиров военных и военизированных подразделений, но одно я мог сказать точно. Это была не форма какой-то неизвестной мне Мухосранской Национальной Гвардии. Отсутствовали характерная для этих армий аляповатость мундира и огромное количество разных медалек и побрякушек за различные «героические» деяния, типа орденов «Три дня без запоя» или «Сифилис – десятый заход».
Треугольные удлиненные погоны бледно-голубого цвета, заползающие острием на рукава, и на них большая серебристая эмблема: двойной ромб. На голове странная комбинация из пилотки и фуражки. Пилотка с козырьком или, скорее, фуражка пирожком. Безвестный творец шапки-ушанки – просто Пьер Карден по сравнению с автором этого кошмара. Я провел рукой по материалу, ощущая его странную, гладкую шероховатость и посмотрел вниз. Потрогал рукой. Сапоги, видимо, из пластика, уж точно не из кожи. Короткие шнурованные сапоги светло-коричневого цвета. Если б не материал, то сапоги как сапоги. Я вновь вернулся к осмотру кителя. Многочисленные знаки различия говорили о развитой иерархии. В общем, это была простая, в меру практичная форма нормальной крупной армии абсолютно неизвестного мне крупного государства. Вот так. Да и черт с ней, с формой. А лицо… Лицо-то свое я где потерял?
Я вновь поднял руку и внимательно ощупал то, что теперь было моим лицом. Не было ни малейших следов шрамов или швов, оставшихся от пластических операций. Нет даже подкожных уплотнений, которые остаются после любой пластики. Если была операция, то я где-то потерял весьма приличный кусок своей жизни. Вот блин…
Похоже, у меня случилось тривиальное выпадение памяти вследствие медикаментозного или травматического шока. Кстати о голове, – я потрогал ее – вроде бы она была в полном порядке, хотя и побаливала. А вот собственную внешность я, видимо, все‑таки подзабыл. Какая-то странная форма шока. Я сфокусировал взгляд на своих руках, быстро ощупал языком полость рта и тут понял – все это было НЕ МОИМ!
Голова перебирала различные объяснения происходящего, но все они не выдерживали серьезной критики. Пожалуй, самой удачной мыслью было наведение искусственной реальности. Вот только такой аппаратуры не то что у американцев, даже у нас пока не было.
Последнее, что я помню из прошлой жизни – это мой непонятный попутчик и невероятный перстень. И все. Дальше – только черный коридор, упиравшийся в этот вот клозет…
Ладно, ковыряться все равно особенно не в чем, хотя…
Я сунул руки в карманы и по очереди вывернул их вместе с содержимым. Рассматривая кучу барахла на полу, я почувствовал, как отвратительно пересыхает в горле.