Утонуть в твоих глазах

Лондон, 1820 год.

Копыта лошадей размеренно стучали подковами по брусчатой мостовой, и возница, время от времени, легонько хлестал кнутом двойку вороных коней по блестящему крупу, чтобы они ускорились. Под колеса наемного экипажа иногда попадали лужи, и брызги от них разлетались в разные стороны, марая грязными пятнами одежку случайных прохожих. Но они не жаловались и не кричали им вслед, потому что грязь на ободранных вещах, итак, уже присутствовала, и новая клякса ничем не могла им навредить. Они лишь удивленно провожали его взглядом, заметив в небольшом окошке на дверце лицо молодой и красивой аристократки, которая от любопытства отдернула штору, и широко отрыв глаза, внимательно рассматривала улицу, по которой они проезжали. Что могло привести ее сюда, в самые трущобы Лондона, где процветала нищета, грязь и проституция? Туда, где ей могла грозить смертельная опасность.

– Это все же плохая идея, мисс Саттон, – тихим, испуганным голоском сказала еще одна пассажирка, что наоборот вжалась в сиденье и вцепилась в него дрожащими руками. – Давайте повернем обратно, умоляю Вас.

– Хватит причитать, Сьюзан, – молодая леди одернула свою камеристку, устав всю дорогу слушать ее нытье. – Ничего с нами не случится. Ты же взяла тот нож с кухни, как я тебе велела?

Служанка кивнула и достала из кармана пышной юбки завернутый в салфетку небольшой ножик.

– Вот и славно. Мой, столовый, тоже при мне. Держи его под рукой, и все с нами будет в порядке.

– Что-то я не уверена в этом, – Сьюзан убрала его обратно. – Особенно зная, куда именно мы едем. А если с нами все же что-нибудь случится? Ваш брат будет разгневан.

– Ой, да брось ты, – Лилиана отмахнулась рукой, и села ровно опустив шторку на место, перестав надеяться, рассмотреть хоть что-то интересное в темноте. – Он ничего не узнает, пока я сама ему не скажу. Ну, или я подожду, пока обо мне не напишут в газетах. Представляешь его лицо, когда он прочтет заголовок: «Невероятно смелая и отважная мисс Лилиана Саттон смогла лично поймать и обезвредить Боба Мясника», – девушка довольно разгладила складку на юбке, словно это уже произошло. – Уже жду не дождусь увидеть, как вытянется его лицо в изумлении. Больше он никогда не будет смеяться надо мной и утверждать, что все женщины беспомощны и глупы.

– Но ведь это приведет к скандалу, потому что не только он прочитает об этом, – попыталась вразумить молодую госпожу служанка.

– Ну и пусть, зато эти напыщенные мужчины узнают, наконец, что и женщина способна на многое.

– Не думаю, что скандал в самом начале сезона поможет Вам найти подходящую партию. Скорее всего, Вас даже не будут приглашать на балы, и Вам придется уехать домой, навсегда оставшись старой девой.

– Не такая уж эта и печальная участь, как многие считают, – Лилиана откинулась на спинку сиденья. – К тому же у меня хорошее приданое и бедность мне не грозит. И я всем смогу доказать на что способна женщина.

– Неужели Вас так сильно задел тот разговор?

– Пф, самоуверенный болван.

Лилиана снова выглянула в окно, невольно вспоминая их с братом раздражающую беседу, которая произошла сегодня за завтраком. С тех пор как она приехала из их родового поместья Мельбурн-Холл в Дербишире, что было не так уж и давно, всего две недели назад, Лилиана попросила свою камеристку Сьюзан приносить ей утреннюю газету до того, как она попадет в руки ее брата лорда Эллиота Саттона, третьего виконта Мельбурна. Видите ли, он считал, как и все остальные напыщенные мужчины, что женщинам не подобает читать нечто подобное. Будто леди настолько глупы, что не способны понять, о чем там пишут. Или, что еще хуже, юные мисс настолько впечатлительны, что прочтя колонку об убийствах, они могут впасть в истерику и уже никогда из нее не выйти, навсегда тронувшись их слабым умом. Ну что за глупость?