– Обними меня покрепче! – шепнула Аделайза Керину – сыну Эвора. – Положи руку вот сюда... Что это?!
– Кто здесь? – послышался рев Эомера, отца Аделайзы. – Аделайза, ты не одна? Сейчас я сам посмотрю...
– Беги, Керин! – прошептала Аделайза.
Керин вскочил на ноги. Внизу, в лунном свете, лившемся сквозь открытую дверь, он увидел внизу бородатое лицо Эомера, уже взявшегося мускулистой рукой за перила лестницы, что вела на чердак коровника.
Глаза Керина уже привыкли к темноте, а глаза крестьянина, может, еще не успели... Как бы там ни было, оставаться на месте было нельзя, спуститься по лестнице тоже, раз внизу стоит здоровяк Эомер. Подойдя к краю настила, Керин одним прыжком соскочил вниз, на дощатый пол, упал, но тут же вскочил на ноги и побежал. Позади раздался вопль Эомера:
– Я тебя узнал, Керин, сын Эвора! Вернись!
Доски пола загудели под сапожищами крестьянина. Выжав за ворота, Керин осмелился бросить взгляд назад, освещенный луной, огромный неуклюжий Эомер топал за ним, размахивая на бегу серпом:
– Вернись, негодник! Я тебе покажу, как девиц портить!
Керин был моложе и легче; он быстро оторвался от своего преследователя, который запыхался и отстал. До Керина донесся его последний вопль:
– Я тебя на большой дороге подстрелю! Я в суд подам! Матери твоей расскажу!
Выбравшись на дорогу, Керин сбавил ход и побежал ровной рысцой, тяжело дыша. Он с упреком взглянул на серебряный круг луны: это ее свет выдал его! «И что теперь? – подумал Керин. – Скоро я вместе с братьями вернусь в Кортолию, но ведь это Эомеру не помешает затеять судебное дело. А судебных крючкотворов я боюсь пуще меча или арбалета Эомера... больше, чем его причитаний моей матери. А не то он еще ведьму наймет, чтобы на меня заклятие наложить...»
В Ардамэ, в доме сестры и зятя, собралась почти вся семья, включая и Керина. Тут были и его сестра, и ее муж, и вдовая мать Керина, и два его брата. Не хватало только невесток Керина да жены Джориана – Марголит занималась часами, пока братья отдыхали в родной деревне.
Старший брат Силлиус (он уже даже начинал седеть) с видом непогрешимого мудреца произнес:
– По крайней мере, Керин, ты мог бы выбрать другую ночь, а не ясную, в полнолуние. Тогда ты смог бы ответить Эомеру, что он заметил какого-то другого ухажера Аделайзы. Они, по-моему, все время вокруг нее вьются.
– Да, я повел себя как осел, – с досадой сказал Керин. – Но что теперь делать? Поддаться и жениться под прицелом арбалета?
Большой, сильный Джориан – средний брат – ухмыльнулся в всклокоченную черную бороду:
– Нет, нет, приятель. Нам таких фанатиков, как Эомер, в родственники не нужно.
– А он фанатик чего? – спросил Керин.
– А вот этого нового культа, что Икбар принес из Федирана. Насколько я знаю, его божества – бог и богиня – страсть какие целомудренные. Говорят, что законно повенчанные муж и жена должны каждый раз спрашивать разрешения у жреца, чтобы воспользоваться своими «дружескими» правами. Он и общественные бани хочет запретить – до того претит ему нагота. Приверженцы культа не смеют и дюйма кожи обнажить перед своими собратьями. Да уж коли об этом речь зашла: ты уверен, что не проник в сочную Аделайзу?
– Уверен, Джориан. Уж кому и знать, как не мне... На самом-то деле я немного и хотел – поцеловаться, пообниматься... А вот она...
– ...имела более серьезные планы, – вставила Васина, сестра Керина. – У Аделайзы промеж ног-то так и зудит... Если она забеременеет, одним богам будет известно, кто из дюжины ее приятелей тому виной.
– А Керин – подходящая добыча, – прибавил Силлиус, – в деревне ведь знают, что дела наши идут хорошо. И если бы Эомер не вмешался так некстати, прощай невинность нашего парня, что снег прошлогодний...
