1.Большой палец.
Затем указательный, средний и безымянный.
Наконец, мизинец.
Согнуть.
Разогнуть.
Безобразные вены – толстые синие канаты, выпячивающиеся через бледную, папирусную кожу.
Ногти – шершавые, розовато-серые, вогнутые, обгрызенные до мяса. Он грызёт ногти? Но когда? Во «снах» или же во сне?
Читающий Вероятности поддёрнул рукав и перевёл взгляд на культю.
«Возможно, она выглядит лучше, чем левая кисть, – подумал он, усмехаясь. – Иногда полное отсутствие чего-либо выглядит куда лучше, чем присутствие того же упомянутого чего-либо. Возможно, стоит отрезать и вторую кисть тоже? Возможно, тогда мне будут сняться совсем другие сны?»
Ткач перевёл взгляд на мольберт.
Лёгкими, небрежными масками Северен набросал панораму Города – тот вид, который отрывался со смотровой площадки на границе Садов, а сейчас тщательно закрашивал чёрной краской то место, где обрывались поля – Бездну, на языке простолюдинов.
Поймав взгляд ткача, художник опустил кисть и смущённо улыбнулся ткачу.
– Вчера ты рисовал ту же самую картину, – отметил Читающий Вероятности.
Северен пожал плечами:
– Немного другою. Каждый день – разное небо. Разное небо давно умерших миров.
– Но Город-то не меняется, – фыркнул Читающий Вероятности.
– Да, но… в этом-то и заключается моя идея.
– Идея? – Читающий Вероятности скептически поднял брови.
«У тебя море идей, паренёк. И одна, я так смотрю, глупее другой. Что же ты придумал на этот раз?»
– Я хочу написать множество картин Города, – пояснил Северен. – Из одной и той же точки. День за днём. Мне кажется, что если затем выстроить их в один ряд… это будет выглядеть интересно…
– И сколько же ты собираешься рисовать всё это? До конца своей жизни?
Художник опустил глаза:
– Не… не знаю. В Городе ходят слухи, что работа Мастерской близится к завершению… это так?
«Почему все всегда всё знают?! «Ходят слухи»! Может быть, у слухов есть ноги, иначе почему же они «ходят»? Или с учётом скорости их распространения «бегают»?»
– Думаешь, даже если так, то это что-то изменит в твоей судьбе? Или судьбе столь любимых тобой низших каст?
Северен вздохнул:
– Не знаю. Но всё станет иначе, я уверен. По-другому и быть не может! – с неожиданным пылом добавил он, вызвав у Читающего Вероятности улыбку. Тот покачал головой:
– Ничего не изменится. Мастерской всё также нужны будут слуги для того, чтобы кормить и одевать её. Думаешь, богам не нужно питаться? Или они предпочитают тратить своё время и силы, чтобы волшебным щелчком очистить комнату от пыли?
– Но… всё равно. Новый мир, новые люди…
– И новые аппетиты моих коллег, требующие немедленного удовлетворения, – покачал головой Читающий Вероятности. – Можно изменить структуру Вселенной, но нельзя изменить людей… и богов.
Некоторое время они сидели молча. Северен с обиженным видом закусив губу, писал, Читающий Вероятности, погружённый в свои мысли, наблюдал за резкими, нервными движениями кисти.
«Почему я почти каждый день прихожу сюда? Что мне до этого паренька?» – в чём точно Читающий Вероятности не собирался признаваться даже самому себе, так это в том, что общение с художником каким-то образом возвращало силы. Или же всё это было чушью и дело было в тех огромных запасах энергии, заполнивших Город и… в желании узнать, как всё закончится.
Узнать, как всё закончится и сделать тот выбор, который он не смог до конца сделать пятьдесят лет назад.
– Последние несколько дней я много времени провёл в библиотеке, – внезапно заговорил художник. – Вы упоминаетесь в архивах гораздо чаще, чем мне казалось раньше.
«Зачем ты об этом говоришь?! Думаешь твои слова что-то изменят в твоей жизни, в жизни Города, в конце концов, в моей жизни?!»
