В городок Ивдель, что расположен на севере Свердловской области, поезд пришёл глубокой ночью. Выйдя из вагона с рюкзаком за плечами и лайкой Кучумом на поводке, направляюсь в вокзал. Север встретил моросящим дождём, обычным здесь в сентябре. Далее мне предстояло проехать 90 километров ещё севернее, до посёлка лесорубов Ушма на реке Лозьве. На половине этого расстояния расположился ещё один посёлок – Вижай. В котором я надеялся найти какую-нибудь оказию для дальнейшего продвижения в Ушму.
Ушма – крайний населённый пункт в этих краях, отсюда обычно начинаются маршруты геологов, охотников, туристов, прочего бродячего люда, в том числе и мой. В первый раз я посетил здешние места ещё в студенчестве, в середине 70-х годов с однокашником по учёбе, который был родом из Полуночного – крупного посёлка Ивдельского района. Я провёл здесь пару охотничьих сезонов, и северная тайга на долгие годы захватила меня. В начале 90-х мне пришлось ехать без моего постоянного спутника Владимира, охотничья поездка которого отменялась из-за перенесённой болезни.
Прошёл год после моего последнего посещения Вижая, но он изменился до неузнаваемости. Разруха вокруг реальная: полуразрушенные бараки с зияющими окнами, поломанные заборы, повсюду валяющийся металлический и прочий хлам. Но, сузившись до размера нескольких обитаемых бараков, посёлок всё же как-то жил. Оставшимся здесь людям уезжать было некуда, их никто нигде не ждал. Сказать про них, что это была уж вовсе брошенная публика, нельзя. Они жили, ни на что, не жалуясь, ни от кого не ожидая помощи, воспринимали всё, как есть, кормились продажей заезжим – ягод, грибов, кедровых орехов и прочих даров природы. Кое-где у реки виднелись и вполне добротные жилища, в которых жили законопослушные граждане – из тех, кто в прежней системе состоял на разных должностях. У крепких рубленых домов стояли хорошие бани, моторные лодки, высокопроходимая техника.
В прежние годы можно было сравнительно легко договориться о заброске до Ушмы, но сейчас таких возможностей нет. Оставляю в перелеске рюкзак, беру собаку на поводок и направляюсь в посёлок в надежде найти транспорт. Собственно был лишь один вариант добраться до Ушмы – плыть на лодке. Вода в реках высокая, об этом я узнал ещё в Ивделе, по пути нужно пересечь три полноводных притока Лозьвы, что невозможно для автомобиля. В конце улицы сталкиваюсь с компанией подвыпивших мужичков. Подтвердили, что попутного для меня транспорта в поселке нет. Рассказали о происшествии с углекопами. Вахтовая бригада ехала на угольный разрез, при переправе через Лозьву они ошиблись бродом, машину стало сносить сильным течением. Вахтовики успели забраться на крышу будки, где и отсиживались, ожидая помощи. Их сняли, а машина так и осталась стоять – до спада воды.
Эта же компания сообщила мне, что в посёлке сейчас Николай Анямов – житель мансийской деревушки Керасколье, расположенной ещё выше Ушмы по течению реки. Он приплыл встречать супругу, приехавшую из Ивделя, и сегодня они собиралась отплыть домой, но нет бензина. Я знал, что с бензином и в добрые-то времена было не всё хорошо, а теперь найти его и вовсе, надежды нет.
Мы все вместе направились в один из домов у реки, где мужиков поджидал Николай. Попутно я выяснил про моего знакомого Севу – одного из хозяев тех крепких домов. Его нет дома, уплыл за ягодами, вернётся через двое суток… Опытные люди, посовещавшись, сказали: «Надо плыть на солярке». Все согласились – другого выхода нет.
Я поспешил за вещами, а знакомые Николая побежали куда-то за топливом. По возвращении застаю всю компанию за столом. Проводы Николая затягиваются…. Однако, пора вмешиваться в ситуацию – поздний выезд с нетрезвым пилотом грозит разными неприятностями. Переговорил с супругой Николая, и она деятельно принялась сворачивать банкет.
