Высокий мужчина средних лет сидел в кресле, вытянув бесконечные ноги в идеально пошитых брюках. Тяжелая умная кудрявая голова склонилась вперед, взгляд из-под косматых бровей был направлен на ботинки, сшитые по индивидуальной мерке.
Рука с бокалом свешивалась к ковру. Вечеринка удалась, хотя сказывалась усталость, и немного подташнивало от перебора спиртным. В нем он периодически топил несовершенство окружающего мира. На этих частых застольях было много народу, из них некоторых он встречал с искренним теплом, от других же старался отгородиться, т.к. своим необычным нутром элидеша, вознесшим его так высоко, он чувствовал что-то неладное, исходящее от них.
В свой внутренний мир Красавчик пускал немногих.
Вот и сейчас к нему ломились две прекрасных на вид девушки. Похоже, одержимые демоном абидабакасного звеевургта.
Блондинка с точеным телом и золотистыми кудрями, мерлинмонронистого вида.
Современная индустрия красоты изготавливала таких в огромном количестве. Но эта была хороша. Хороша от природы, без пластиковых добавок. Прекрасная загорелая легкомысленная… Ее прелестный ротик, обрамленный пухлыми губами с дугообразным изгибом, удивленно открывался при любом мало-мальски сложном слове, длинные волосы золотом лились по спинке.
Из под платья (приличной длины, для будоражения потенциальных поклонников – а что там, выше?) торчали тонкие ножки, а ручки с тонкими пальчиками покрывали все вокруг восторженными рукоплесканиями. У нее была маленькая для ее высокого роста ножка. Не то что корявые огромные ступни некоторых великорослых дам.
Идеально хороша!
Она была бы хороша, если бы не маячившая за ее спиной мамаша, также каким-то образом попавшая на вечеринку. Дочка была, похоже, катапультированным от родного древа яблоком. Ее мама была коренастой дамой в длинной юбке и не очень лепом жакете.
Противоположность дочери. Она была почти брюнеткой с перелакированными волосами, убранными сзади в крендель, и с неприятными темными глазками на бледном веснушчатом лице. В ее ушах болтались дорогие крупные серьги, которые придавали ее облику что-то куриное, когда она наклоняла голову набок.
В руке, как и положено, была дорогая сумочка, однако, не подходившая к общему стилю. За сумочку она получила несколько модных «ай-ай-ай» и визитную карточку соответствующей тематики. Последняя должна была облагодетельствовать куриноподобную даму рекомендациями по поводу принятых в обществе манер и lookов.
Безупречную материнскую улыбку дополняли острые, бегающие глазки оценщика. Она издали следила одновременно за дочей, периодически пытаясь оценить реакцию на нее окружающих. Осуждать ее было особо не за что.
– Мой бедный Палио, он нас так рано оставил, – периодически всхмыкивала она в разговоре то с тем, то с другим представителем мужского пола. – Дочка, вон там шампанское пьет, блондиночка, вся в него. Дама горестно подносила руку к густо намазанным ресницам (тушь – только водостойкая, ибо никакое горе не должно портить внешний вид на пати!):
– Красавица, правда ведь?
И очередной представитель мужского пола соглашался: «Красавица!». С традиционным мужским дуновеющим послемыслием после этого.
Мамаша была вдовой не очень бедного человека, который оставил вполне приличный пансион ей и дочери-кукле, которую нужно было так же пристроить, пока молода и красива. Вечеринка была для этого самым хорошим местом.
Обладательница златовласой дочери всеми ментальными способами пыталась сейчас надавить на нутро элидеша, чтобы избежать перетекания его внимания к стройной высокой шатенке.
