Глава I
– И где этот маленький попрыгунчик? Где этот хлопчик спрятался?
Дед Панас ходил по двору усадьбы и заглядывал во все щели, подыгрывая мне, маленькому мальчику, который, спрятавшись за малиновым кустом, тихо посапывал, не желая ранним утром делать обязательные «войсковые упражнения», как называл их разыскивающий сейчас меня дед. Это входило в обязательную программу моего воспитания, которую разработал мой отец-полковник войска Запорожского, носивший звучную фамилию Белодед. Я был младшим в семье, состоящей из трех братьев и двух сестер. Как отец умудрился в столь лихую годину создать такую большую семью, покрыто тайной. Но после его возвращения из очередного военного похода наша семья количественно расширялась. Каждому из детей отец предусмотрел свою систему воспитания, заранее определив направления нашего дальнейшего развития. Если старшие братья пошли по пути отца и их, учитывая постоянные военные конфликты, готовили к воинской службе, то меня решили воспитать в духе светских традиций. Кроме латыни, польского и турецкого языков, грамоты, математики и других дисциплин я должен был постигать и азы военной науки под руководством деда Панаса и деда Миколы, старых боевых побратимов отца, выделявшихся из среды казачества своим характерным военным почерком. Они вместе и по отдельности занимались со мной разными военными упражнениями и военными «хитростями». И вот сегодня мне следовало осваивать пращу и бросать камни, вырабатывая меткость и умение быстро, на глаз, определять расстояние, лежащее передо мной и целью. От этого зависели и сила удара, и качество поражения цели. Но мне не нравилось бросать эти гадкие камни, а просто хотелось поспать в такое теплое раннее утро. Поэтому я и спрятался за кустом и сидел, тихо посапывая, в надежде, что меня не найдут и мне удастся еще подремать хоть чуть-чуть.
Между тем поиски моей особы продолжались. Я не был обнаружен ни в конюшне, ни в сарае, как в прошлый раз, не оказалось меня и в хлеву, и в стоге соломы, приткнувшемся возле ограды. Почесав затылок и сдвинув соломенный брыль на бок, дед Панас, подмигнув подошедшему к нему деду Миколе, сказал:
– И ума не приложу, где может быть этот Юрко. От негодный хлопчисько! Вроде бы все посмотрел, а найти не могу. Недаром мы с вами, Микола, учили его маскироваться. Видите, как он уже умеет прятаться: даже мы не можем его углядеть.
– Способный хлопчик, – расплылся в улыбке дед Микола. – Раз вы устали его шукать, пан Опанас, то давайте присядем на лавочку и выкурим по люльке ядреного турецкого табачку. Я только что его накрошил и страсть как хочу попробовать.
–
Не заперечую, пан Микола. Вы маете рацию!
И они, тихо переговариваясь между собою, присели на лавочку и из кисета Миколы заправили свои глиняные люльки. Раскурив их, они стали с наслаждением вдыхать дым, который ветерком относило в мою сторону. Крепкий табак, достигнув моего убежища, стал щекотать мои ноздри и забивать легкие. Чтобы не выдать свои позиции, я сильно сдавил нос и задержал дыхание. Лицо мое стало красным от напряжения, а живот распирало от желания чихнуть. В конце концов, не выдержав этого издевательства, я громко чихнул, тем самым выдав свое месторасположение. Одновременно прокуренный воздух в моем животе взбунтовался и вырвался из нижней части полусогнутого тела.
Деды, чинно сидевшие на лавке, и ухом не повели в мою сторону, продолжая свое дело.
–Вы что-то чулы, пан Опанас? – спросил дед Микола.
–Да, вроде где-то что-то шумнуло, – ответил тот.
–Наверное, это гром, может, дощик будет, – задумчиво произнес Микола, хитро поглядывая на куст, за которым прятался я.
Я, конечно, понимал, что они давным-давно обнаружили меня, но делали вид, что ничего не замечают, давая мне возможность воспрянуть ото сна и освоить систему маскировки. То есть я должен был научиться отводить глаза. Говоря другим языком, необходимо было добиться того, чтобы на совершенно ровном месте меня не было видно. Пока получалось все наоборот: я каждый раз прятался так, что меня сразу находили. Я еще не был способен войти в то состояние, которое необходимо для того, чтобы освоить этот хитрый прием. Тем более, что очень хотелось поспать. Но из этого, впрочем, как и всегда, ничего не получалось, и я в клубах табачного дыма выбрался из-за куста и с поникшей головой предстал перед моими наставниками.
