Бронислав
-Что для тебя самое ценное, Романов? – нагловато спрашивает меня
одна из алчной братии журналистов, тыча микрофоном прямо в лицо, а
я растягиваю губы в нахальной улыбке и жмусь к моей красотке,
поглаживая ее прохладный бок.
«Ненавижу! – кричит во мне злость. – Убери, мать твою, пока руки
не оторвал!»
Но скандалить на публике из-за какой-то наглой и упертой
журналистки, которая смогла прорваться за кордон, это не комильфо,
поэтому я сжимаю зубы и оглядываюсь себе за спину, где стоит Гавр и
раздает полуголым девицам автографы. Он не наследник богатейшего
человека на планете, не один из тех, чью жизнь разглядывают под
лупой миллионы жителей планеты, не тот, в чьем грязном белье готовы
копаться в поисках хоть малейшей сенсационной новости, и как же я
ему завидую!
-Бугатти? – в фальшивом неприятии правды вздергивает накрашенные
брови женщина и поворачивается к оператору, выдавая целый ряд
нелепых фраз, от которых все внутри меня переворачивается.
«Она сделала свои собственные выводы и решила за меня, потому
что я и рта не раскрыл!»
- Один из наследников крупнейшей нефтяной компании - Бронислав
Романов - только что признался своим поклонникам и поклонницам, что
самое ценное в его жизни – это безумно люксовый гиперкар Бугатти
Чирон. Некоторые завистники говорят, что Романов выигрывает гонки
лишь потому, что владеет одной из эталонных гоночных машин…
Дальше я не слушал.
В груди разливался знакомый холод, который распространялся по
всему телу и переходил на лицо. Минуту назад я ликовал, празднуя
победу в серии кольцевых гонок, и с сумасшедшим оскалом и бешеным
уровнем адреналина в крови вылезал из своей красотки под крики и
аплодисменты. Теперь внутри пустота и ледяной холод, как в
Вестеросе*. Не хватает лишь жуткой атрибутики в виде завывающего
ветра, заснеженного вымершего леса и Ходячих Мертвецов в качестве
публики. И лицо – маска отчуждения и равнодушия.
-Бро, все ок? – хлопнул меня по плечу Гавр, сияя, как начищенный
пятак. Кстати, физиономия моего лучшего друга всегда наталкивала
меня именно на это сравнение, потому что сломанные несколько раз
нос Гавра выглядел примерно, как пятак.
-Кто пустил сюда этих? – кивнул я на журналистку и оператора,
судорожно снимающего ликующую толпу вокруг меня, Гавра и моей
уставшей красотки. Да, я ценил свою крошку, но никогда в жизни не
назвал бы ее самым ценным, что есть у меня. – Что в голове у этих
ненормальных? – не постеснялся я громко высказать другу свое
возмущение, отгоняя подальше злость и раздражение.
-Шаблоны, - хмыкнул Гавр, выискивая взглядом в толпе ту
единственную, которая сейчас интересовала его больше всех. Парень
всего год, как встречался с Кирой, а сделался таким собственником,
что меня тошнило от его режима наседки.
-Расслабься, можем мы позволить себе пару кружек ледяного пива и
развеселую компанию в нашем баре? – привлек я внимание Гавра к
себе. – Ну же, погнали, мне одному не в кайф. Сейчас ребят
вызвоним…
-Не, Бро, - покачала Гавр головой, перебивая меня. – Сегодня без
меня, Кирюха итак на взводе каждый раз, как я участвую в гонках, а
в последние месяцы ее кроет по полной.
Я скривился, вспоминая, как Гавр познакомился с Кирой, с моей
подачи, кстати. Если бы не тот неудачный День России, когда я
набухался из-за ссоры с братом и разбил барным стулом зеркальную
поверхность стены, то другу не пришлось бы тащить меня в больничку
и умолять медсестру вколоть «его ненормальному буйному
однокласснику дозу успокоительного и обезболивающего!»
-Ладно, я тебя понял, - кисло ответил я Гавру, сворачивая шоу и
протискиваясь сквозь толпу к зданию. Правда, до раздевалки я дошел
лишь спустя час, принимая поздравления от организаторов гонок и
знакомых, которые имели доступ в закрытое для публики
помещение.
