Митота первая
Работа или смерть
Это была обыкновенная коричневая папка, примерно с такой я более десяти лет назад ездил в институт. Нельзя сказать, что она мне сразу не понравилась, но и особых симпатий не вызвала. Вряд ли там были деньги или еще что-нибудь интересное. И если бы она лежала не перед воротами моего гаража, я бы прошел мимо. Но она, как назло, лежала именно перед воротами моего гаража, и мне оставалось либо ее поднять, либо проехать по ней колесом. Второе было непозволительным хамством, поэтому я ее поднял и заглянул внутрь. Там лежало несколько бумажных листов формата А 4, исписанных еще более неразборчивым, чем у меня почерком. В верхней части каждого листа был печатный текст:
«Предупреждение: Данному файлу присвоена степень секретности «А». Если у вас нет соответствующего допуска, немедленно, не читая, уничтожьте данный файл и сообщите об этом в ближайший орган государственной безопасности.
Любое отклонение от данной инструкции приравнивается к государственной измене».
Никаких допусков у меня, конечно же, не было, но что-либо уничтожать или куда-то звонить я не стал. Вместо этого я отбросил папку подальше от собственных ворот.
А через пару недель появились они: двое крепких парней и молодая, высокая брюнетка чертовски сексуальной наружности: Высокая, стройная, с красивым, властным лицом и средних размеров, но красивой формы грудью. На ней были джинсы, синяя блузка и босоножки на каблуках. Мужиков я не разглядывал. Они заявились часа в три ночи, открыли мою входную дверь своими ключами и ворвались ко мне в спальню. Когда я достаточно проснулся, чтобы более или менее адекватно воспринимать окружающую реальность, я уже сидел привязанный к стулу, а во рту у меня был кляп. Громилы стояли за моей спиной, а красотка ходила передо мной по комнате, задумчиво вертя в руках ручку. Я сидел на стуле, злился, боялся и хотел ссать одновременно. Когда я решил, что это будет продолжаться вечно, красотка остановилась, и, посмотрев на меня так, словно только что увидела, произнесла, обращаясь ко мне:
– Видите ли, Константин Георгиевич… – она глубоко вздохнула и еще раз окинула меня взглядом, – не знаю, как вам лучше это сказать, но вы поставили меня перед практически неразрешимой дилеммой, и я, право же, не знаю, пристрелить вас сразу или попробовать с вами договориться.
Разумеется, мне нравился второй вариант ответа, но кляп во рту лишал меня слова.
– Думаю, вы все же предпочитаете переговоры? – спросила, наконец, она, как будто у меня могли быть иные предпочтения в сложившейся ситуации.
В ответ я что было сил начал мотылять головой вверх-вниз и натужно мычать, дескать, да, черт возьми, да и еще раз да!
– Объясняю правила, – продолжила она свой монолог. – Мы разговариваем тихо и спокойно. Как только вы начнете кричать, Кирилл разнесет вам башку из пистолета. Так что если вас устраивает такая смерть, можете звать на помощь. Вам понятно?
Я повторил танец «да».
– Будете кричать?
На этот раз мне пришлось исполнить танец «Нет».
– Очень хорошо. Развяжите ему рот. Надеюсь, вы не станете отрицать, что вам знакома эта вещица? – спросила она, сунув мне под нос фотографию папки, когда кто-то из громил освободил мой рот от кляпа.
– Не стану, – признался я.
– И вы заглянули внутрь. Мы обнаружили на внутренней стороне и на наших бланках отпечатки ваших пальцев.
– Заглянул.
– И вы не уничтожили документы и не позвонили в органы госбезопасности, – осуждающе констатировала она.
– Я подумал, что это просто прикол.
