Дом находился в конце Арбата. Я вспомнила – и в самом деле там есть такой: шестиэтажный, серый, с башенками и узкими арочными окнами. Дом стилизованный под замок феодала… Доходный дом 10-х годов XX века, построенный перед Первой мировой войной или, может, в самом ее начале…
В квартирах – прямые длинные коридоры и белые филенчатые двери с медными ручками. За белой дверью моя подруга Светка. В сером под горло свитере, русые волосы небрежно собраны в узел. А глаза покрасневшие, мокрые.
– Мама больше не любит меня!..
– Быть этого не может!
Обожаемая родителями, я даже во сне не могу вообразить такого.
– Не любит… – горько жалуется Светка. – У нее теперь другие девочки…
– Что ты!.. Ты что?!
Я делаю беспомощное движение руками, словно хочу отмахнуться от Светкиных слов, как от кошмарного бреда. Но Светка уже тянет меня через коридор к другой, но такой же белой филенчатой двери, за которой я вижу нарядную даму с высокой прической и в кружевной шали, окруженную стайкой миленьких девочек. Хорошенькие личики в ореоле пепельных локонов, шелковые платьица, кружева…
– Смотри, – шепчет Светка, кивая на красивую, но чуть расплывшуюся под кружевной шалью фигуру дамы. – Сейчас их четыре, а скоро будет еще одна. И тогда… меня, скорее всего, прогонят из дома.
– Нет, Света, нет! – воскликнула я, захлебываясь жалостью. – Да чтобы мать выгнала из дома родную дочь – быть этого не может!..
– Ши-и-и! – шикнула на меня Светка, а красивая дама и девочки укоризненно посмотрели в мою сторону.
Сон под их неодобрительными взглядами быстренько растаял.
Я протерла глаза, оглядела спальню, но видела по-прежнему девочек – румяные щечки, застывшие в удивлении серые миндалевидные глазки, белые воротнички…
– Все-таки хорошо, что девочки приснились, – решила я, проснувшись окончательно. – Девочки снятся, как известно, к диву, а мальчики, наоборот, к маете. Уже плюс, что мне приснились не мальчики, а девочки.
Диво, диво… Какое же диво может случиться в моей небогатой событиями жизни?.. Только одно – сегодня мне непременно позвонит Стив, то есть, я хотела сказать, Степан Владимирович Давликанов[1].
Или – это не диво? Диво – это что-то фантастическое, непредсказуемое. А Давликанов и без того звонит мне иногда, назначает встречи и дарит цветы. Правда, держится он при этом так, как будто я пожилая учительница или подруга его престарелой матери, а он юноша из хорошей семьи – почтительный, внимательный, галантный. Мы ходим в театры, на концерты, изредка ужинаем в ресторанах. Не позже одиннадцати он привозит меня домой и никогда не делает поползновений подняться со мной в квартиру. А вдруг сегодня сработает иной сценарий – и это станет настоящим дивом?..
На дальнейшие раздумья о дивах и чудесах у меня банально не оставалось времени. Нужно было вставать и в темпе собираться на работу. В издательстве «Иероглиф», где в течение последних десяти месяцев я служу в должности консультанта, рабочий день начинается в десять часов.
Консультант… Странное довольно-таки название! На работе я неустанно с пеной у рта доказываю преимущества учебников английского, изданных «Иероглифом». Навязываю… убеждаю… заклинаю! Ну разве такую форму общения с клиентами можно считать консультацией? Прессинг – вот как это называется в политкорректных выражениях. А на жаргоне – просто грузилово.
Для работы консультантом необходима грамотная речь и располагающая внешность. С речью поначалу были проблемы. Я стыдилась рекламировать скучные, морально устаревшие, бессистемные учебники «Иероглифа», жалась и мямлила. Зато речевые недостатки с лихвой компенсировались доверительной белозубой улыбкой, приятными манерами и теплым взглядом выразительных серых глаз. В элегантном деловом костюме, с природными ярко-рыжими до плеч волосами, я могла бы стать рекламным лицом и более серьезной компании, а не каким-нибудь жалким консультантом безвестного издательства «Иероглиф». И даже мой возраст (тридцать семь лет) был только на руку в вопросах рекламы. Клиенты чувствовали: эта женщина отвечает за свои слова, она достаточно уже пожила на свете, чтобы познать толк в учебниках английского языка.
