Итак, Арей остался один: единственный бессмертный на Земле. Вначале он не чувствовал того, что у людей называется одиночеством. Он давно привык работать в одиночку, подолгу отсутствовать на ОЛИМПе, а потому, не пылая большой любовью к своим соплеменникам, и теперь долго не испытывал ощутимой потери, лишившись самой возможности общения с ними.
Полный радостной надежды, он вернулся в Рим, торопясь на основе недавно обретенных принципов любви и веры возобновить работу на полигоне. Но какая может быть работа при абсолютном отсутствии источников энергии? Его финансовые источники были по-прежнему надежны, торговля хлебом в Риме процветала, объемы операций росли в геометрической прогрессии, но – что деньги? – разве можно было получить хоть квант энергетического поля, хоть эфемерный атом энергетического облака за все богатства, что, будто в насмешку, полноводным потоком текли на его счета. Лишенный энергии Арей полностью утерял контроль над полигоном, и тут все пошло наперекосяк: прежде всего проявил себя Калигула, которого вначале боготворили все, но, спустя недолгое время, зарезала собственная охрана – преторианцы, а следующий император, Клавдий, прослывший при жизни идиотом, по смерти был признан мудрым и справедливым и наделен за это соответствующим титулом – «божественный», в то время как последний из Цезарей – Нерон, что последовал за Клавдием, – зарезал себя сам, дабы не попасть в руки своих богобоязненных сограждан, спешивших свести с ним счеты. Все это казалось настолько безобразным, нелогичным, настолько не вязалось с прекраснодушными планами Арея относительно внедрения принципов любви и веры на полигоне, что он впервые пожалел о своем решении остаться на Земле. А пожалев, затосковал и взвыл-таки от одиночества. Пребывая как-то в сильнейшем приступе меланхолии, он перебирал безделушки, за время работы в Риме в избытке накопившиеся в его просторном «домусе», и вдруг наткнулся на вещицу, о назначении и истории появления которой не сразу вспомнил. Небольшая панель с несколькими кнопками… пульт управления, кажется… чем только?… с тремя буквами на задней поверхности: Э, А, К… – ах, да, конечно: Эак, царь Эгины, отец Пелея, – одна из его самоделок, ключ, который он подарил Арею, когда тот покидал АИД… И тогда Арей вспомнил…
«Мне будет не хватать тебя, – сказал Эак, прощаясь. – Ведь все-таки по отцу мы братья. – Он грустно усмехнулся. – А главное, ты друг Прометея. Это для меня значит еще больше. Послушай… – он вопросительно взглянул в глаза Арею. – Послушай, ты не мог бы иногда навещать меня… Здесь так не хватает свежих лиц… Новостей… Особенно если будет что-то о Прометее…» – «Сюда не так-то просто попасть», – заколебался Арей, вспомнив Харона, Кибера и мрачные коридоры АИДа. – «Знаю, – кивнул Эак, – погоди-ка. – Он наклонился и начал что-то искать во внутренностях своего стола, где, похоже, порядка было еще меньше, чем на его поверхности. – Вот ключ, – довольно проговорил Эак, протягивая Арею тот самый пульт. – Я его сделал когда-то для Прометея, а вот отдать так и не успел. Будет возможность, отдай ты… Работает он очень просто: нажмешь на эту кнопку – попадешь сюда; нажмешь на эту… Впрочем, на эту не нажимай: может нарушиться точность настройки на мою лабораторию. А это – ручка настройки. Но настраивать лучше не пробуй. Это сложно… Ну вот, а нажмешь сюда – и возвратишься обратно. Проще не бывает, правда?» – «А что же ты сам?» – удивился Арей. – «Я… – Эак с сожалением развел руками: – Иногда мы выходим на Землю, но только ночью… Люди нас боятся, а солнце мгновенно убивает. Да и ночью происходит невозобновляемая потеря энергии… Таково устройство АИДа…» – виновато закончил царь Эгины.
