Пролог…
Он стоял над обрывом и слушал пение сверчков. Сегодня их колыбельная родилась до сумерек, и это спасало ему жизнь. Так называемое, незримое чудо – сегодня спаситель для него. Ещё целый час жить солнцу в этом дне, а они уже поют. Сверчки мешали думать, потому броситься с обрыва не было возможности, хоть и желанием таким бесстыдно он горел.
На щеках давно высохли слёзы, а в руках мерцало то, ради чего он отдал Всё и в придачу пол жизни на поиски. Владел самой могущественной вещью на Земле, но желал броситься с обрыва – у судьбы чувство юмора высокое и очень острое…
Молодость уходила из-под ног, и он это чувствовал. Всё чаще рыдала спина и зудели колени, несмотря на то, что лицо не меняется дюжину лет. Быть может, уже и настала пора воспользоваться всемогущей семечкой, что так ярко вспыхивает по пятницам, призывая к великим вечерам.
Семя обжигает пальцы, когда просится на волю, для просьб своих не выбирает дни. Обжечь способно даже в воскресенье.
Пол жизни искал это орудие жизни, за миг нашёл и потерял своё Всё за этот же миг, и, что в итоге? И итог ли это?
Что-то шептало ему внутри, что он ещё не готов, не созрел, что для могущества ещё не время! Да и как быть готовым к мечте, когда отняли самое дорогое, что было в его жизни? В обмен на что? На это, так называемое, могущество? И, что он будет делать с ним, если, отныне, все мечты не принесут ни капли сладости, а всё сладкое растерялось средь сотен жадных и потёртых языков?!
Трудно было не заметить, как меняются взгляды людей. Вчера для них, всего лишь, император; сегодня смотрят, как на Божество! Считают, что от вспышки чувств в любой момент низвергнет он, кого угодно – будь то народ или синий океан!
Но он ещё не стал Божеством, ведь нутро говорит: «Не готов!». Хотя, нутро ли это говорит? Кому принадлежат эти разные по звучанию голоса в его разношёрстной голове, что шепчут беспрерывные советы? Голоса то приятны, то отвратительны! И, если бы всегда советовали верно, то не стоял бы, молча, на краю! И край ли это или, всего лишь, обрыв, с которого нет смелости упасть?
Он захватил весь континент, но не был горд собою. Вчера он сжёг все свои корабли, доказав, что его избежала гордыня. Сжёг, чтобы не дарить слепой надежды и другим краям его мира…
Сейчас смотрел с утёса на маленький кусочек своей империи и видел её всю, ведь горизонт ничего не скрывал от него. Империя безмерно велика, хоть не хотелось мир весь на колени и гордо свою голову поднять! Другого он желал, пока искал несокрушимое могущество, но золотые годы пролетели, и оглянулся – старая душа, хоть и мир, весь уже покорённый, благосклонен к тому, что ему на коленях стоять…
Потеряв своё Всё, душой своей состарился до неузнаваемости, хоть не было ему и тридцати пяти.
Сейчас он далеко от своего, родного дома – замка, в котором вырос, и ему ничуть не жаль. Крыша и стены – не самое важное. «Завтра я вернусь домой и снова буду в этом убеждён…».
Получив то, что искал, его жизнь не изменилась. Всё те же поиски, но уже другого, более ценного, чем могущество, хоть всё внутри зудит о том, что нет ни единого шанса найти…
Сегодня пятница тринадцатого – тот самый день, в который стоит посадить семечку и пожертвовать чем-то, что должно быть равным его мечте. Только вот, чем? Чем же таким особенным можно пожертвовать, чтобы семя дало росток?
–Любовью?
–Нет, её отняли!
–Верой?
–Полностью иссякла и засыхает, как рыба-бедолага на берегу, которая не понимает, что, чтобы вернуться в море, прыгать нужно в одну сторону, а не в разные!
–Надеждой?
–Ну-ну, не велика такая жертва с его то надеждой.
–Может быть, принести в жертву человеческие жизни?
–Нет, он убивал и целые народы, и сотни невинных людей, вряд ли, сочтутся жертвой, которую так сложно оторвать от сердца, которой можно задеть душу императора. Это всё воздушность для того, кто рисует историю, а воздух таким людям ни к чему…
