Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет
Рекомендовано для издания Советом Филологического факультета ПСТГУ
Рецензенты:
Е. И. Орлова – д-р филол. наук, проф., зав. каф. истории русской литературы и журналистики МГУ им. М. В. Ломоносова
Р. Л. Красильников – д-р филол. наук, проф. каф. теории, истории культуры и этнологии Вологодского государственного педагогического университета
Традиция и/или свобода? (Вводные замечания)
Нет равенства, нет соперничества, есть сообщничество сущих в заговоре против пустоты и небытия.
О. Мандельштам
Замысел данной книги складывался в полемическом отталкивании от тех историко-литературных концепций, в которых делается попытка свести целостную картину отечественной словесности XX – начала XXI века к непримиримому противоборству канонического и свободного (произвольно-экспериментального) подходов к искусству. Независимо от того, на чьей стороне оказывались симпатии концептологов, первый подход (ассоциирующийся почти у всех с сакрализацией «традиционных ценностей» и с реалистическим литературным мышлением в духе XIX столетия) обыкновенно квалифицировался как послушный Традиции, второй же – как контртрадиционный по существу. (Не секрет, что многие апологеты безгранично-свободного, «игрового» понимания творчества до сих пор видят в независимости от традиции и в сопротивлении ей[1] залог жизнеспособности искусства; с этой точки зрения, конечно, «контртрадиционность» и «антитрадиционность» – скорее похвала, чем укоризна.) Неточность и недостаточная продуктивность подобных дихотомических моделей, на наш взгляд, обусловлена тем, что добродетель преемственности в них почти всегда попадает в жесткую (подчеркиваемую либо негласную) связку с крайним литературным консерватизмом, неклассическое мышление априори противопоставляется ценностям традиции, а свобода эстетических исканий едва ли не приравнивается к «поэтике произвола». В результате современной литературе, да и культуре в целом, поневоле (а порою и намеренно) навязывается необходимость решительного выбора между Традицией и Свободой. Необходимость, если вдуматься, совершенно абсурдная.
Глубинное несогласие с такого рода «альтернативой» предопределило наш интерес к идеям и концепциям, в которых присутствует стремление преодолеть расхожую антитезу неклассического и традиционного, нащупать в пространстве новейшей русской словесности такие «месторождения» или линии развития, которые, будучи причастны постклассическому сознанию модерна, тем не менее не только не порывают с культурным наследием прошлого, но – напротив – с новой силой актуализируют классические универсалии и вечные аксиологемы.
Более двадцати лет назад на страницах «Нового мира» имела место мимолетная дискуссия, не получившая в тот момент заметного развития, но чрезвычайно знаменательная в контексте затронутой нами проблематики. Один из ее участников, прозаик и эссеист А. Генис, отстаивал мнение, что все XX столетие прошло в борьбе различных вариантов романтизма и классицизма, причем все попытки привнести в хаотическую действительность ясный смысл не увенчались успехом, «и если подводить итог этой долгой битвы, то победителем окажется не классицистская “правда”, а романтическая “свобода”, которой XX век нашел свой синоним – абсурд»[2]. Тогда же И.Б. Роднянская в полемическом отклике на эссе Гениса высказала несколько возражений, суть которых сводится к следующему. Во-первых, новейшая апология абсурда – это типичная реакция на «долговременную утопическую интоксикацию», породившую предубежденность против всякого смыслоискательства. Во-вторых, «вносит, привносит смысл во вселенную только релятивист с целью более удобного ее описания; прямо противоположная позиция – предполагать во вселенной наличие смысла… и искать его усилиями ума, сердца и воли». И в-третьих, «человек – тварь вертикальная» и без смысла жить не в состоянии; хотя в наши дни, судя по всему, происходит исторически обусловленное «экзистенциальное углубление» самих представлений о смысле существования
