Всё гуще шёл снег.
К этому времени они миновали бывший штат Висконсин и углубились на Территорию Мин-Айоу. Привыкли к виду мёртвых городов и лишь старались проезжать их быстрее.
Остались позади пустынные берега Миссисипи, остались позади сверкающие огнями Города-Близнецы… О тех, кто ещё оставался позади, Варламов старался не думать. В любой момент из позёмки могли вынырнуть белые призраики.
Он не спал всю ночь, и от шума шин стали слипаться глаза. Варламов решил не рисковать и остановил машину на обочине. Глянул на спящую рядом Джанет, уронил голову на руль.
И увидел сон…
Этот город остался на другом краю мира, и Варламов не был там, но сразу узнал: слева угрюмо краснели стены Кремля, а справа в сумраке блестел купол храма Христа Спасителя. Набережная была пуста, гранитные ступени вели к реке. В тёмной воде змеился красный огонь – над городом всходило солнце.
Варламова пронзила дрожь!
Воздух замерцал, и возник человек в тёмной одежде, с ножнами на золотом поясе. Следом явилась женщина в зелёном одеянии, с красной розой в обнажённой руке. Варламов содрогнулся – прекрасно и холодно было её лицо. Третьим материализовался некто в синем плаще – со смуглым, будто обожжённым лицом.
У Варламова застучали зубы: глаза были не человеческие, а тигриные – с вертикальным чёрным зрачком.
«Я вижу сон!», – в отчаянии подумал Варламов. В надежде, что проснётся, заговорил:
– Кто вы? Есть ли кто живой в городе?
Он не ждал ответа, но получил его.
– Город пуст, – в голосе женщины послышался свист пурги. – Была война, но воля Владык сохранила город. Столица мира погибнет лишь вместе с миром.
– Кто вы? – голос Варламова дрожал.
Ответил третий, в синем плаще, слова секли словно бич:
– Нам сказано явиться в последние годы этого мира. Кто ты, что явился на поле брани?
– Какой брани? – Варламова трясло от страха.
– Если мы вступим в бой, этот мир рассыплется в субатомную пыль, – усмехнулся тот, кто с мечом. – Поэтому будет так, как написано – и не так. Двенадцать людей вступят в сражение с одной стороны, и двенадцать с другой. Сторону ты выбрал сам.
Голос Варламова сорвался на визг:
– Но я не хочу! Я хочу быть с Джанет…
– Тогда ты умрёшь, – уронил темноликий. – Белые призраки следуют по пятам. Если не настигнут тебя, мы встретимся на берегу мёртвой реки…
Варламов проснулся, голова болела. Тупо посмотрел на падающий снег – ещё один непонятный сон… Потянулся к кнопке зажигания, глянул на Джанет – та продолжала безмятежно спать – и тронул машину.
Вскоре и Джанет зашевелилась, спустила ноги с сиденья и сладко зевнула.
– Слава богу, это большая машина, – молвила она, глядя на мелькающие деревья. – Иначе мы сошли бы с ума от тесноты.
Она достала термос и налила чашку. Салон наполнился чудесным ароматом настоящего кофе: и когда успела о нём позаботиться?
– Попей, милый. Сколько же я проспала?
Варламов взял одной рукой чашку и стал прихлёбывать, не отрывая глаз от дороги. Это была хорошая дорога – ни разрушенных мостов, ни поваленных поперёк деревьев. Но и встречных машин почему-то не было.
После кофе перестала болеть голова. Варламов протянул пустую чашку:
– Спасибо.
Джанет налила кофе себе, потом убрала термос.
– За кофе спасибо дяде!
Некоторое время она смотрела на белый пейзаж, а потом повернулась к Варламову. Лицо утратило мертвенную бледность, что напугала его в ночь побега. За два дня пути рыжеватые волосы обрели прежний блеск, кудрями рассыпались по спинке сиденья. Зрачки зеленоватых глаз расширились.
– Юджин, расскажи ещё раз, как ты нашёл меня. Как оказался здесь.
Варламов смутился – не мог привыкнуть, с какой любовью смотрит на него Джанет.
– А знаешь, – сказал он неловко. – Ведь мы едем в сторону России. Почти тем же путём, что я прилетел когда-то. С каждым часом ближе мой город.
