Глава 1 Манифест российского императора
– Война! Война! Германцы напали!!!
Парнишка продолжал, хоть уже и довольно сильно охрип, криком привлекать к себе внимание. Вернее, не к себе, а к своему товару.
Бог с ним, с голосом – вернется, а сегодня ему повезло – денежек, похоже, он хорошо заработает. Война-то не каждый день начинается. Значит, случаем надо воспользоваться и побольше газет продать.
– Война! Война! Германцы напали!!!
Голова у меня после вчерашнего посещения «Додона» побаливала, а тут ещё этот пацан орёт…
Как будто спицы раскаленные мне в уши втыкает…
– Война! Война! Германцы напали!!!
Я порылся в кармане, кинул продавцу печатного слова гривенник. Он сунул мне газету, а про сдачу как бы и забыл.
Хитрец…
Ладно, не обеднею…
– Война! Война! Германцы напали!!!
Я развернул купленное «Русское слово».
Так…
«БОЖИЕЮ МИЛОСТИЮ,
МЫ, НИКОЛАЙ ВТОРОЙ,
ИМПЕРАТОР И САМОДЕРЖЕЦ
ВСЕРОССИЙСКИЙ, ЦАРЬ ПОЛЬСКИЙ,
ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ФИНЛЯНДСКИЙ,
и прочее, и прочее, и прочее.
Объявляем всем верным Нашим подданным:
Следуя историческим своим заветам, Россия, единая по вере и крови с славянскими народами, никогда не взирала на их судьбу безучастно. С полным единодушием и особою силою пробудились братские чувства русского народа к славянам в последние дни, когда Австро-Венгрия предъявила Сербии заведомо неприемлемые для державного государства требования.
Презрев уступчивый и миролюбивый ответ Сербского Правительства, отвергнув доброжелательное посредничество России, Австрия поспешно перешла в вооруженное нападение, открыв бомбардировку беззащитного Белграда.
Вынужденные, в силу создавшихся условий, принять необходимые меры предосторожности, Мы повелели привести армию и флот на военное положение, но, дорожа кровью и достоянием Наших подданных, прилагали все усилия к мирному исходу начавшихся переговоров.
Среди дружественных сношений, союзная Австрии Германия, вопреки Нашим надеждам на вековое доброе соседство и не внемля заверению Нашему, что принятые меры отнюдь не имеют враждебных ей целей, стала домогаться немедленной их отмены, и встретив отказ в этом требовании, внезапно объявила России войну.
Ныне предстоит уже не заступаться только за несправедливо обиженную, родственную Нам страну, но оградить честь, достоинство, целость России и положение её среди Великих Держав. Мы непоколебимо верим, что на защиту Русской Земли дружно и самоотверженно встанут все верные Наши подданные.
В грозный час испытания да будут забыты внутренние распри. Да укрепится еще теснее единение Царя с Его народом и да отразит Россия, поднявшаяся как один человек, дерзкий натиск врага.
С глубокою верою в правоту Нашего дела и смиренным упованием на Всемогущий Промысел Мы молитвенно призываем на Святую Русь и доблестные войска Наши Божие благословение.
Дан в Санкт-Петербурге, в двадцать первый день июля в лето от Рождества Христова тысяча девятьсот двенадцатое, Царствования же Нашего в восемнадцатое».
Во как…
Война…
С германцами…
А, мы тут по ресторанам водку пьянствуем…
– Война! Война! Германцы напали!!! – продолжал орать продавец газет.
Я отошёл в сторонку, достал из кармана подарок императора. Закурил.
Да. Тут не то, что закуришь.
Я здесь не так уж долго, а опять – война. Не дают никак России спокойно всякие ироды пожить.
Эта, насколько я помню, покровавей японской будет…
