Утренний троллейбус уныло тащился вверх по заснеженной улице Горького. В его замороженных окнах причудливо перемещались преломления неоновых вывесок, фонарей и фар немногочисленных машин. Неоновый свет двигался по ледяному экрану медленно – со скоростью троллейбуса. А фары встречных машин – быстро, создавая космическую переливающуюся картинку. Внизу, под резиновым полом, громко урчал мотор и щёлкали контактами механизмы. В клубах морозного пара на остановках заходили новые пассажиры, звякали медяки в большой железной коробке кассы. Никто не разговаривал.
– Не опускайте копеечку, – вдруг раздался басовитый голос мужика с зажатым непонятно каким образом пятаком в огромных кожаных варежках с меховой отделкой. Школьник с ранцем, надетым поверх шубы, остановил руку прямо над прозрачным окошком кассы.
– Держите. – Он отделил одну копейку и протянул мужику. Очень ловко схватив второй варежкой копейку, тот положил её в карман своего тулупа. А пятак ушёл в щель кассы.
– Спасибо, – пробасил мужик и начал своей мегаварежкой крутить колесо с билетами.
Опять стало тихо.
Это морозное московское утро навсегда осталось в Пашиной памяти. Они с мамой стояли на задней площадке троллейбуса и тоже молчали. Точнее, Паша пытался ныть. Но, уже наученный маминым жёстким характером, давно понимал несостоятельность этого. Поводом для нытья стала очень серьёзная проблема. В «Детском мире» начали продавать маленький красивый грузовичок. Серая «Шкода» была настолько не похожа на все игрушки дома и в детском саду, что вызывала просто притягательный трепет. Его закадычный друг по группе Сашка уже получил от родителей этот шедевр и даже умудрился тайком принести его в детский сад на один день. Как же можно было не похвастаться перед Пашей такой машинкой! Они вдвоём играли ею целый день, и даже в тихий час Паша выпросил у друга поиграться машинкой под одеялом.
Вчера Паше удалось путём непрерывного нытья и слёз затащить маму в «Детский мир» – благо большой центральный был недалеко от их дома. Там, на первом этаже, машинка нашлась на витрине. Её было невозможно не заметить! Но мама, увидев цену, наотрез отказалась покупать игрушку. И потащила упирающегося Пашу наверх по лестницам – в отделы, где продавали одежду. Зима была в самом разгаре, но все говорили, что впереди ещё будут очень сильные морозы, – по всем приметам так получалось. И Паше было нужно новое тёплое пальто. Он ходил в старом, доставшемся от выросшего сына подруги, уже совсем не годном и не очень тёплом. Приходилось надевать под низ всякие кофточки, байковые рубашки и шарфы. Но как выкроить деньги на новое пальто с маминой маленькой зарплаты маляра-штукатура, было непонятно. Ещё летом, когда Пашу удалось впервые отправить к дальним родственникам в деревню, ей удалось чуть подхалтурить на ремонте квартиры у знакомых. Тогда удалось купить на осень Паше новые ботинки, штаны и куртку. А как быть сейчас? Она смотрела на ценники немногочисленных моделей зимней детской одежды. Паша точно знал, что зимнее пальто у него есть, а замечательного серого грузовичка – нет. И, похоже, уже не будет. Во что же теперь играть человеку? Так они вчера и ушли из «Детского мира». Оба – несчастные. И без перспектив решения своих проблем.
Троллейбус пересёк площадь с одиноким заснеженным поэтом, ждущим кого-то перед огромным новым кинотеатром. На остановке вошли новые люди. Хлопнули и закрылись двери. Звякали медяки в кассе. Железное блестящее колёсико выталкивало билеты на проезд. В своих горьких думах стояли на задней площадке мама, Паша и его санки. Ехали в детский сад.
